мне все привиделось, – подумал Касьян и сел в медитацию на выходе из пещеры в полуметре от отвесного края скалы. Но как только он погрузился в себя, то почувствовал, как чьи-то невидимые руки пытаются сбросить его в пропасть. И сколько он себя ни убеждал, что это галлюцинации страха, ощущение опасности усиливалось с каждой минутой. “По-видимому, – подумал Касьян, – здесь обитает какое-то невидимое существо, которому не нравится моя медитация. Но мне не хочется уходить из такого романтического места.” Касьян достал толстую веревку из рюкзака, и привязал себя к одинокой сосне, приютившейся на краю пропасти. “Теперь уже никто не сгонит меня отсюда”, – довольно улыбнулся он. Сев в позу полу лотоса на искривленные корни, в беспорядке торчащие из-под земли, он снова погрузился в медитацию. Едва он сконцентрироваться на мантре “Я – искра Абсолюта”, тут же над головой раздались настойчивые шаги, словно кто-то злобно вышагивал по скале. Касьян настороженно посмотрел вверх, но над ним возвышалась пустая стометровая скала. Он опять погрузился в медитацию повторяя “Я – искра Абсолюта”. Чьи то шаги стали угрожающе приближаться, наводя легкий ужас и вдруг чьи то невидимые руки вновь попытались столкнуть его вниз.
– Ну, теперь у тебя ничего не выйдет, – подумал Касьян. Но тут чей-то голос внезапно шепнул ему на ухо: “Если ты не уйдешь отсюда, то я сброшу тебе на голову огромный камень.”
“В такой компании, – подумал Касьян, – мне никогда не добраться мне до Господа, и надежду на просветление придется оставить на следующее воплощение”. Его вдруг снова охватил безотчетный страх. Отвязав дрожащими руками веревку от сосны, он пополз обратно к тропинке скале, отчаянно цепляясь за сухие колючие корни можжевельника. Духи ветра еще более озлобленно трепали его одежду, пытаясь столкнуть в пропасть. С трудом, преодолев опасный участок за двадцать минут, он выбрался на безопасный участок склона.
Придя в себя, он тщательно осмотрелся кругом, пытаясь найти новое место для медитации. Вершина горы, освещенная солнцем, показалась ему наиболее подходящей и безопасной. “Там-то уж не будет этих злобных пещерных существ,– подумал он.
Через час подъема по ледниковому склону он добрался до вершины. Под ним клубились белые облака, а перед глазами сверкали на солнце изумрудными бликами десятки других горных белоснежных вершин. Сев в позу полу-лотоса, он стал наблюдать за бегущими внизу облаками. На вершине горы ясно чувствовалась близость Бога и бессмысленность мирской жизни. Он был рад, что хотя бы здесь ему удалось пережить это возвышенное, отрешенное состояние.
Не успел Касьян погрузиться в полную тишину сердца и отречения от мира, напевая мантру “Я сверкающая искра Абсолюта”, как с соседних вершин подул холодный, пронизывающий ветер. “И как это тибетские подвижники могут медитировать в горных пещерах, – подумал он, – страдая от дикого холода”. Вскоре Касьян застыл от ледяного ветра и признался себе в том, что он гораздо