перестаньте обращаться ко мне «Ваше Превосходительство» и послушайте: это не моя, а уже ваша проблема. Я лишь говорю, как все происходит.
И, надеюсь, кстати, что для вас это не новость. Если вы посчитаете, что Сан-Томе́ может продолжать разрабатывать плантации какао и получать прежние доходы без того, чтобы вывозить из здешних лесов черных, которые для нас здесь совершенно бесполезны, это теперь ваши дела. Найдите общий язык с хозяевами плантаций и пришлите мне сообщение, если захотите, чтобы я больше никого к вам не отправлял. Вы же хорошо знаете инструкции, полученные в Лиссабоне и от короля. А я в отношении Сан-Томе́ сделаю все, о чем меня попросят. Если же служба государству, как это всегда и было, заключается в том, чтобы идти навстречу потребностям Сан-Томе́ в рабочей силе, я сделаю для этого все, что могу, и не буду нарушать никаких законов. Если вы считаете, что сейчас все по-другому, повторяю, пришлите мне сообщение.
– Нет, конечно же, нет! – Луиш-Бернарду почувствовал, что позволил поймать себя на противоречии. – Очевидно, что Сан-Томе́ будет нуждаться в импорте рабочей силы еще многие годы, и если здесь ее в избытке, вопрос только в том, чтобы все делалось по правилам. Потому что, как вы хорошо знаете, весь этот вопрос с англичанами, эти обвинения коммерсантов из Ливерпуля и Бирмингема о том, что мы, дескать, привозим на Сан-Томе́ рабов из Анголы, наносят нам ущерб, который тут же подхватывают местная пресса и общественное мнение. Если так будет продолжаться, мы рискуем принятием против нас бойкота, который заблокирует экспорт какао на британский рынок, а потом и на американский – и это будет трагедией для Сан-Томе́ и концом колонии.
Губернатор Анголы посмотрел ему прямо в глаза. Это был взгляд хитрого лиса, скользкий и недоверчивый.
– Гм…
Он встал и направился к балкону, выходящему в сад. Опершись о перила, он простоял так несколько секунд – ни дать ни взять, маленький человечек, распоряжающийся судьбами всей Африки! Потом, развернувшись на каблуках, он устремил взгляд на Луиша-Бернарду, упершись спиной в перила балкона и скрестив руки на груди (Наполеон из тропиков оценивает вражеские силы):
– Англичане! Эти лицемеры и хвастуны! Гуманисты, так этим якобы обеспокоенные. А сами ведь не могут отличить черного от китайца! Скажите-ка мне, Валенса, англичанин когда-нибудь станет трахаться с черной? Нет! А мы да, черт возьми! Вы знаете, как мы заселяем и оккупируем эти огромные ангольские просторы? Не армией, которая лишь только проникнет вглубь территории, то сразу же сбегает оттуда. И не за счет семей поселенцев: какой, скажите мне, безумец поселится посреди джунглей с женой и детьми, где нет никаких признаков цивилизации? Ничего подобного! Так, знаете, как мы заселяем эту страну?
– Скажите на милость.
– Мы это делаем при помощи несчастных и оборванных выходцев из наших провинций Минью, Алентежу или Траз-уж-Монтеш. Мы, правительство, вручаем им бумаги на землю, и эти бедняги даже не могут толком расшифровать или понять, где они находятся. Но это земля, собственность, принадлежащая