выжить, то их ждали бы суровые наказания. Но именно в этом и заключается важнейший момент, касающийся эмоций, испытываемых в ситуации наступательной паники. Все компоненты, которые выходят наружу в горячке успешного, не встречающего сопротивления нападения, циклически возвращаются к самим себе. Гнев, освобождение от напряженности/страха, восторг, истерический смех, несусветный шум как отдельная форма агрессии – все это порождает социальную атмосферу, в которой люди снова и снова продолжают делать то, что они делают, хотя это может быть бессмысленным даже в качестве агрессии9.
Наступательная паника представляет собой насилие, которое невозможно остановить в тот момент, когда она происходит. Это чрезмерная жестокость, чрезмерное применение силы, намного превышающее то, что было бы необходимо для достижения победы. Те, кто сваливается из точки напряженности в ситуацию наступательной паники, как будто спускаются в туннель и не могут прекратить движение. Они делают гораздо больше выстрелов, чем требуется; они не только убивают, но и уничтожают все, что попадает в их поле зрения; они наносят больше ударов руками и ногами; они нападают на мертвые тела. По меркам той или иной разновидности конфликта – в конце концов, тот же Тай Кобб не убивает свою жертву, – присутствует гораздо больше насилия, чем, на первый взгляд, требует сама насильственная ситуация. Если в насилии участвует группа людей, то, как правило, возникает следующая закономерность: на жертву набрасываются все вместе, поскольку каждый хочет нанести удар или пинок упавшему – в спорте в таком случае употребляется формулировка «навал».
Наступательная паника всегда выглядит как чрезмерная жестокость. Она предстает вопиющей несправедливостью: сильный против слабых, вооруженные против безоружных (или разоруженных), толпа против отдельного человека или крошечной группы. Наступательная паника выглядит очень уродливо, даже если жертва не получила серьезных травм. Слишком оскорбителен именно моральный облик этого события. Когда кого-то действительно убивают или калечат, это становится зверством именно за счет способа, каким это происходит.
Зверства на войне
Наступательная паника является общераспространенной в ходе военных действий. Наиболее очевидный ее пример – повторяющаяся ситуация, когда военные убивают вражеских солдат, которые пытаются сдаться в плен. Особенно хорошо эта тенденция была задокументирована в ходе окопной войны во время Первой мировой. Солдаты всех участвовавших в ней армий, когда добирались до неприятельских блиндажей, владея инициативой, с большой вероятностью стреляли в тех, кто выходил оттуда сдаваться. Немецкий военный и писатель Эрнст Юнгер видел в этом некий эмоциональный импульс: «Человек не может вновь изменить свои чувства во время последнего рывка, когда его глаза застилает пелена крови. Он хочет не брать пленных, а убивать» [Holmes 1985: 381]. Далее Холмс делает общий вывод: «В ходе любой войны