который охраняли внушительные шеренги полицейских в количестве около 2500 человек. Обе стороны все время создавали значительный шум, превращавшийся в звуковую атаку: демонстранты выкрикивали речовки из громкоговорителей, установленных на автомобилях, и включали через них музыку, а также пели и били в барабаны – полиция в ответ включала сирены и повторяла свои распоряжения через собственные громкоговорители. Когда демонстрация достигла своей традиционной конечной точки – небольшой площади, окруженной узкими улочками, – массивные, напоминающие стены ряды полиции сомкнулись, заставляя демонстрантов разойтись: полицейские стояли плечом к плечу и размахивали щитами и дубинками. Прорыв напряженности произошел в тот момент, когда один из демонстрантов стремительно пробежал через площадь, спровоцировав импульс к бегству у всей толпы. Это выглядело так: отдельные демонстранты стали панически отступать, и в этот момент полицейская шеренга бросилась вперед, чтобы их преследовать. Полицейские замахивались дубинками на пробегающих мимо них демонстрантов и кидались вперед небольшими группами по три-четыре человека, поражая всех, кого удавалось настичь, угрожая и нанося множественные удары тем, кто падал на землю.
В свою очередь, некоторые демонстранты, которым удалось найти укрытие на небольших улицах, останавливались, чтобы подбирать с земли булыжники и бросать их в полицию. Тем временем само наступление полиции, которая теперь преследовала небольшие группы демонстрантов вместо того, чтобы загнать в воронку сплошную линию марширующих, разрушило полицейские ряды. В некоторых местах по всему фронту столкновения полицейские оказывались в изолированном положении поодиночке или вдвоем, и тогда демонстранты кое-где превосходили их в численности и нападали на правоохранителей группами по четыре и более человек. Оказавшись в такой ситуации, полицейские стали переходить к обороне, прикрываясь щитами. После того как на расстоянии порядка тридцати метров показались другие полицейские, демонстранты, которые только что смело нападали на их товарищей, разбегались врассыпную. Однако некоторые из них сами оказались в изоляции, и на них поочередно нападали группы из трех или четырех полицейских, которые валили оставшегося в одиночестве человека на землю, садились на него, избивали дубинками и задерживали (это напоминает небольшую последовательность эпизодов в духе ареста Родни Кинга). Так продолжалось и с одной и с другой стороны всякий раз, когда у демонстрантов или полиции появлялся локальный численный перевес, позволявший нападать на слабую жертву. Поскольку в целом полиция обладала большей сплоченностью и лучшим вооружением, в конечном итоге она совершала больше насильственных действий, но при этом и сама несла урон, достаточный для того, чтобы это подстрекало демонстрантов к яростным атакам там, где их можно было предпринять.
Наступательная паника характерна для ситуаций, когда та или иная группа имеет подавляющее локальное