XVIII века значительную роль. «Мне хочется, чтоб вы были веселы, и чтоб вы сами со мною посмеялись сей Ипохондрии, – говорил один „славный итальянский ученый“, чье письмо об ипохондрической болезни вышло в „Ежемесячных сочинениях, к пользе и увеселению служащих“ (1755 год). – Чего ради примите на себя веселый вид, прогоните от себя меланхолию, и продолжайте ко мне свое доброжелательство». Веселые парадоксы, шутки и каламбуры, призванные рассмешить страдающего меланхолией адресата, выражали естественное стремление разумного человека избавиться с помощью смеха от неприятной и «безрассудной» тоски. Ср. в этой связи названия популярных журналов и сборников конца XVIII века: «Дело от безделья, или приятная забава, раждающая улыбку на челе угрюмых…», «Прохладные часы, или аптека врачующая от уныния, состоящая из медикаментов старины и новизны», «Меланхолические вечера, или Собрание веселых и нравоучительных повестей», «Смеющийся Демокрит, или Поле честных увеселений с поруганием меланхолии». Подробнее об эволюции темы меланхолии в XVIII см. нашу диссертацию «Русская „меланхолическая школа“ конца XVIII – начала XIX веков и В. А. Жуковский» (М.: МПГУ, 1995).
97
Vinitsky I. «The Queen of Lofty Thoughts». The Cult of Melancholy in Russian Sentimentalism. P. 18–43.
98
Мы не затрагиваем здесь вопроса о романтической иронии и юморе, занимающего важное место в немецкой романтической эстетике (Новалис; Жан Поль).
99
«Finding him invariably thus lively when we were together, I often rallied him on the gloomy tone of his poetry, as assumed; but his constant answer was <…> that, though thus merry and full of laughter with those he liked, he was, at heart, one of the most melancholy wretches in existence» (Moore Th. Letters and Journals of Lord Byron: With Notices of His Life: In 2 vols. New York, 1830. Vol. 1. P. 71; курсив мой. – И. В.). О сочетании веселья и тоски в жизни и творчестве Байрона писали, разумеется, многие авторы, но именно биография Мура представила эти разрозненные свидетельства как общую психологическую проблему байроновского характера. Ср. более раннее упоминание Вальтера Скотта о «парадоксе» Байрона, цитируемое в биографии, написанной Джорджем Клинтоном: «преходящее выражение меланхолии, затуманивавшее общую веселость» Байрона (Clinton G. Memoirs of the life and writings of lord Byron. London, 1825. P. 324; см. также: The Works of Lord Byron. London, 1832. Vol. 8. P. 137).
100
Letters and Journals of Lord Byron: Complete in One Volume. Francfort o. M., 1830. P. 154.
101
В воспоминания о Байроне графиня включила главы, посвященные веселости и меланхолии своего бывшего возлюбленного: «Sa misanthrope et sa sociabilité», «Sa gaieté», «Sa mélancholie» (см.: Guiccioli T. Lord Byron: Jugé par les témoins de sa vie. Paris, 1868. T. 2. P. 257–300, 399–540).
102
«Мур был настолько озадачен (психологической) двойственностью своего друга, – пишет современный исследователь, – что даже усомнился в искренности его поэзии» (Lansdown R. The Cambridge Introduction to Byron. Cambridge, 2012. P. 50).
103
«Вспышки радости, веселости, негодования или сатирической неприязни, которые часто оживляли выражение лица лорда Байрона, могли быть неправильно истолкованы за вечерним разговором человеком, с ним не знакомым, как его обычное выражение <…>, но те, кто знали его хорошо и имели возможность наблюдать его черты на протяжении долгого времени и в разных обстоятельствах <…> согласятся с нами, что их истинным языком был язык меланхолии, иногда прерывавший даже самые веселые и самые счастливые моменты» (цит. по: Clinton G.