его владение Топтыгин пробрался. Медведи обнаглели, нередко у наших ребят продукты воровали. Особо горазды на сгущенку. Этот косолапый, безобидный зверюга, мы его раньше приметили, к тому же охоч песенки послушать. Эстет.
Виссарион рассмеялся:
– Ну, ты даешь, медведь – эстет!
– Не перебивай. Так вот, стоило пареньку замолчать, перевести дух, как мишка, огорчённый тем, что песня внезапно оборвалась, негодующе рявкнул. Наш практикант заорал благим матом, переполошив весь лагерь, а сам скатился в шурф, только камни гремели. Может быть, парень ещё и звуки громко неприличные издал. Словом, вокруг было столько шуму, что медведь с перепугу дал такого дёру! Скрылся из глаз в считанные секунды. – Андрей заразительно смеется, поглаживая бороду. – Да, всякое, братцы, у нас бывает.
Постепенно, сглаживая очертания торчащих из снега кустарников, снежных барханов-намётов, тянувшихся до горизонта горных цепей, как бы обрамляющих простор, наплывали сумерки. Вступала в свои права вторая ночь их пути. Душно в кабине вездехода, не легче в кузове, отделённом высокими сидениями водителя и его помощника, где разместился начальник партии Разинцев. Укачивает, будто ты в трюме барахтающегося в волнах судёнышка. О чем-то глубоко задумался Разинцев, попыхивает «Беломором» Шабалов. Валька вообще личность легендарная. Вряд ли кто кроме него переворачивал континенты. А он поставил Азию на место Европы. Рассказывали, что как-то проезжая на тягаче мимо пограничного столба Европа – Азия, умудрился забуксовать. Когда Шабалов терял голову? Закрепив трос лебедки вездехода на основании железобетонного столба, он преспокойно наддал на газ. Архимед не нашел точку опоры, чтобы перевернуть земной шар, а Шабалов сумел. Машина вырвалась на твердь, зато континенты перевернулись. Ставить континенты на свои места не стал: не царское это дело! Однако железнодорожники пошли с челобитной к руководству экспедиции. И Шабалова, конечно, под прессом «с тобой ещё разберемся», заставили-таки восстановить миропорядок.
То ныряет машина вниз с мелкой сопки, то прет вверх на очередную мини-вершину. Фары вырывают из чернильной тьмы заснеженное пространство тундры, ленты матово-голубого льда горных речек. Вездеход за небольшим перевалом меняет направление. Теперь вбок, как бы вслед машине ветер швыряет и швыряет белые стрелы набирающей силы позёмки. Вскоре маленький транспортный отряд окунается в снежную карусель, перешедшую в неистовый буран. А дальше, в десятке километров отсюда, очередной перевал. Только очень крутой и потому капризный. Впереди забегал, замигал луч прожектора, шедшей позади машины. Стоп, значит, нужна помощь. Шабалов разворачивает и ведет вездеход к застывшему на пригорке АТЛ – это легкий артиллерийский тягач. Послужив в армии, он снова в строю – у геологов.
– Не повезло парням, – сообщает ввалившийся в кабину Шабалов. – У них ступица сломалась, забарахлил двигатель. АТЛ безнадёжен, торчать ему тут до первой ремонтной летучки.
Геологи перегрузили с АТЛ в машину Шабалова ящики с консервами, и оставшиеся