шишечка круглого камешка. Дикий вскрик обрывается в самом начале. Тюрбан, тёмный по краям от пота, вяло катится по земле… Антон для верности бьёт пяткой по лицу. Переносица хрустит под каблуком, в ноге отдаётся болью. Антон бьёт снова и снова, пока хруст не переходит в чавканье.
– Круто стучишь копытом, чел. Уважаю! – внезапно раздаётся прямо над ухом чей-то голос.
– Достали, суки черномазые, – бурчит Антон и вдруг спохватывается – говорят по-русски! – Эй, ты кто? Почему не вижу?
– Раскрой глаза, – посоветовал тот же голос. – И поверни рыло. Я с другой стороны столба.
Антон попробовал – не получилось.
– Не могу, – прохрипел он. – Петля давит. И глаза совсем заплыли.
– Ногами били? – знающе уточнил незнакомец. – Это у них любимая развлекуха. Шкура на лице лопается, заживает долго… Слушай, у тебя руки связаны?
– Нет, только ошейник и трос. Как у собаки.
– Так чего ж ты сидишь! Живо снимай нож с дохляка… мама родная, тикать треба! – завопил незнакомец.
Антон кое-как дотягивается до трупа. Убитый оказался на удивление лёгким и Антон без труда подтянул поближе. Нож странной формы очень острый, из отличной стали. Стоило только нажать посильнее и трос толщиной в палец оказался разрезан. Антон удивлённо покачал головой – трос-то китайский, что ли? Содрать петлю с шеи оказалось сложнее. Порезал шкуру в трёх местах, но кое-как снял. Избавившись от пут, Антон вдруг осознал, что он на свободе! Ну, не совсем, но до неё осталось немного. Это придало сил. На четвереньках, быстро-быстро, заполз с другой стороны. На земле сидит молодой парень, ноги связаны, руки прикручены к железным штырям, шея прижата к столбу кожаным ремнём. В таком положении можно только шевелить пальцами. Лица не видно под слоем засохшей крови и грязи. Одежда неопределённого цвета изорвана в клочья, на многочисленных ранах копошатся мухи, кое-где видны белые черви.
– Режь верёвки! – хрипит незнакомец.
Несколько быстрых движений ножом и путы валятся на землю. Дольше пришлось повозиться с ошейником – ржавый гвоздь заело в петле, а резать опасно – можно и башку отчекрыжить. Антон пару раз ударил рукоятью ножа, штырь нехотя поддался. Незнакомец глубоко вдыхает, несколько мгновение сидит неподвижно.
– Ты идти сможешь? – спросил Антон.
– Не знаю, – честно ответил незнакомец. – Поползу…
Антон огляделся. Вокруг ни души, глиняные домики слепо глядят на мир маленькими окошками, затянутыми промасленной бумагой. За линией лачуг угадывается пустырь. Оттуда доносится неясный шум.
– Там река, – хрипит с земли незнакомец. – Нам туда.
Он внезапно начинает кататься по твёрдой, как камень, глине. Поднимается облако вонючей пыли. Антон на всякий случай отпрыгивает. С опаской спрашивает:
– Ты псих, мужик?
– Сам дурак,