деятельности и, похоже, намеренно провоцировал в Париже недовольство тем самым правительством, в котором сам и состоял. Его товарищи какое-то время мирились с его поведением, но в конце концов их терпение лопнуло. 9 термидора оппоненты Робеспьера открыто выступили против него в Конвенте и арестовали его.
Чтобы уловить логику событий 9 термидора, нам нужно понять позицию и мотивы Робеспьера, а также тех людей в Конвенте, которые из его союзников превратились в его противников. А еще мы должны проникнуть в головы жителей Парижа – и понять, что их беспокоило в те дни. Потому что – в конечном итоге – именно действия парижан после многочисленных и внезапных потрясений, которые, по мнению Мерсье, были столь характерны для тех неспокойных journées, определили исход всего этого дня.
Хотя насущные вопросы 9 термидора по своей значимости были сопоставимы с общенациональными, они решались парижанами intra muros. Мерсье однажды пошутил, что «Париж настолько велик, что можно устроить битву на одном его конце, а на другом конце об этом ничего не узнают»[10]. Однако в день 9 термидора это было абсолютно не так: в каждой из 48 секций города можно было наблюдать народные выступления и мобилизацию. Кроме того, все события того дня нагрянули столь неожиданно и развивались столь стремительно, что у жителей окрестностей (не говоря уж об остальной Франции) не было никаких шансов вмешаться[11]. Большая часть Франции проснулась 10 термидора и обнаружила, что Робеспьер пал. Это был наиболее парижский из всех революционных journées.
Рассмотреть, как 9 термидора парижане – естественно, санкюлоты, но и многие другие – мобилизовались, чтобы действовать сообща, подразумевает необходимость не только докопаться до «бесконечно малых» подробностей, но еще и локализовать их во времени и пространстве – на часах и на карте города, так сказать. Исход всего journée зависел от решений, принятых в течение этих 24 часов множеством людей, застигнутых событиями в разных актах разворачивающейся на глазах драмы и в ключевые моменты дневной суеты. Мы можем лучше уловить течение дня, отслеживая новости и информацию, а также слухи, сплетни, эмоции, приказы и распоряжения, наблюдая за мужчинами и женщинами, лошадьми, выхватывая взглядом ружья, пики и пушки по мере того, как они перемещались по городу и вокруг него на протяжении этих 24 часов. Все горожане – начиная с самого высокопоставленного парижанина и заканчивая самым скромным из них, жители исторического центра и самой дальней периферии – стремились угадывать знаки и постигать значение тех или иных мелочей, чтобы определить наилучшее направление для своих усилий. Что им надлежит делать? И во имя кого? Мобилизоваться или нет? Сплотиться вокруг Робеспьера и Коммуны (муниципального правительства)? Или поддержать Национальный конвент? Исход дня зависел от миллиона микроскопических решений, принятых парижанами на просторах города