с подружками.
Адония встала из-за столика, повернулась к метрессе и исполнила реверанс.
– Не будет ли у тебя на прощание каких-нибудь пожеланий? – спросил благодушный монах.
– Да! – почти вскрикнула Адония. – У меня есть одно пожелание! А Бригитта его исполнит?
– Вы исполните пожелание нашей воспитанницы, уважаемая метресса? – ровным голосом спросил Люпус.
– Всенепременно исполню, падре…
– Только это секретное пожелание, – воодушевлённо проговорила Адония. – Можно, мы выйдем, и я скажу его по секрету?
– Ну конечно же можно. Только не проси, чтобы Бригитта отпустила всех девочек по домам.
Когда воспитанница и метресса вышли, Филипп спросил у монаха:
– Мне бы хотелось узнать, патер, какую тайну вы знаете о метрессе? Может, с моей стороны это праздное любопытство, но, наверное, будет полезно узнать, какая тень прошлого может напугать человека до полусмерти.
– Не знаю я никакой тайны. Всё, что о ней известно из клирикальных сплетен, это то, что она, юная донна, в явной спешке бежала из своего имения в пригороде Мадрида. Бросив на произвол судьбы солидное состояние. И никогда в жизни в Испанию не возвращалась. Вот и всё. Если у человека в памяти есть страшная тайна, то достаточно встать перед ним, уставить в грудь его палец и грозно произнести: «Ты думаешь, всё забыто?» Остальное ты видел.
В кабинет вернулись воспитанница и её бывший враг. Лицо Адонии сияло. Метресса же была близка к обмороку. Нет, Адония не просила её отменить наказания розгами – она просто не знала, что существует жизнь без розог. Не потребовала она и заколотить чулан – просто он не показался ей чем-то ужасным. То, о чём она попросила, и что метресса клятвенно обещала исполнить, Адония доверила лишь Фионе. На ушко, шёпотом, при прощании. Когда монахи и бывшая воспитанница покинули пансионат, Фиона поделилась тайной с владелицами сокровищ. И в тот же час новость облетела всю взволнованную серую стаю. Все, от самой маленькой до самой старшей, изнывая от нетерпения, ждали воскресного утра.
И вот оно наступило. Когда воспитанницы пришли к завтраку, они издали единый громкий вздох. На столах, возле каждого прибора, в отдельных тарелочках покоились большие пластины сладкой яблочной пастилы.
– Всё правда! Всё правда! – шептали вокруг Фионы. – Адония не обманула! Она приказала метрессе, и та послушалась!
Но Фиона не радовалась.
– Мы ведь едва только встретились, – горестно прошептала она, и из глаз её выкатились две прозрачные крупные слёзки. – Никогда у меня больше не будет такой подруги! Никогда… Никогда…
Глава 4
Витраж в бастионе
В карете, на широком, обтянутым чёрной кожей диване, сидели, покачиваясь, казначей и монах. Адония, свернувшись калачиком, в своём сером приютском платьице, спала на противоположном диване.
– Эта девочка уже начала приносить удачу, – негромко сказал патер Люпус, отправляя довольный взгляд на одну из лежащих между ним и Филиппом бумаг. (За некоторых воспитанниц, как оказалось, опекуны