нож Эфрину.
– Я даже прикасаться к этой штуке не стану.
Индюк в ответ делает три резких взмаха. Лезвие свистит. Разрезает воздух. Эфрин чувствует запах электричества.
– Только посмотри на это. Круто же!
Индюк присаживается на корточки. С деликатностью наркоторговца, отмеряющего дозу на весах, ставит рукоятку ножа на промасленную землю, под лезвие подкладывает кирпич. Оно легко прорезает глину, будто она жидкая. Индюк быстро подкладывает пачку сигарет под рукоятку. Лезвие продолжает идти вниз, прямо сквозь бетонный пол, пока не останавливается.
Квант-нож. Эфрин слышал про такое. Никто не знает, откуда они берутся: из бразильской армии, от американских военных, от китайцев, от ЦРУ, но с тех пор, как эти ножи появились в фанк-барах, все знают, на что они способны. Рассекают все что угодно. У них настолько острое лезвие, что режет вплоть до атомов. Из разговоров с мистером Персиком Эдсон знает, что нож и того острее, на квантовом уровне. Если сломать такой – а с этим может справиться лишь другой квант-нож, – то обломок провалится сквозь скальную породу до самого центра земли.
– Разве это не крутейшая штука?
– Это смертельная штука, милый.
Он чувствует погибель, исходящую от лезвия, словно солнечный ожог. Нынче у любого уличного пирата эмпатия без синестезии не обходится.
Гараж Жозе вздрагивает, когда диджей Малыш начинает новый сет. Эфрин оставляет ребят из банды играть с квант-ножом. «Так вам из Сидаде-де-Лус никогда не выбраться», – думает он. Пора второму подопечному «Де Фрейтас Глобал Талант» выступить с дебютом.
– Дамы и господа! Микс-войны! Микс-войны! – верещит диджей, и толпа взрывается в ответ. – Раунд первый! Мастер ремиксов Жуан Б. против миксджея Сулейма-а-а-а-а-ана! И пусть останется! Только! Один! Начинайте бой!
Когда противники запрыгивают на сцену, вокруг образуется стена восторженных криков. Налик сразится с любым из этих двоих, с тем, кто завоюет сердца, руки и ноги толпы. Эфрин останавливается около прилавка с шурраску[112], чтобы посмотреть за состязанием.
– А ты секси, Эфрин, – говорит Режина, королева шурраску. Он широко улыбается. В образе травести ему нравится внимание к собственной персоне. Он подносит к напомаженным губам бамбуковую шпажку, на которую нанизан жирный потемневший кусок говядины. Миксджей Сулейман так легко разделывается с Жуаном Б., что даже как-то неловко: у паренька нет чувства ритма, все сводится к импровизациям на гитаре, он думает, что это фанк, но публике это напоминает музыку из теленовелл про гаушу[113]. В него летят пустые стаканчики из-под кай-пироски[114].
– Дамы и господа, а теперь На-на-на-налик!
Налик был идеальным алиби – тихоня, никаких связей с бандами, целиком и полностью предан ритмам, что вырываются у него из наушников. В Сан-Паулу, где каждый житель под колпаком, даже самому респектабельному бизнесмену необходима возможность время от времени выдавать себя за кого-то другого. Много раз Эдсон