ночь. Он не ощущал ни рук, ни ног, ни неудобства положения, возможно, если бы пошевелился, то почувствовал, но двигаться не хотелось.
Лежанка под ним тоже исчезла, казалось, он висит в воздухе, и ему даже нравилось это чувство. Углубившись в странные ощущения, он не заметил, что шум и музыка приближаются, пока не поднялся полог шатра. Вошедшие стражницы развели огонь в очаге, зажгли светильники. Веселый гомон послышался рядом, со смехом и пением толпа амазонок внесла на плечах сидящую на перекрещенных копьях девушку. Опустив подругу на пол, все вышли, полог опустился, и наступила тишина, только потрескивали в очаге поленья. Одежда амазонки состояла из двух полотнищ ткани, скреплённых на плечах застёжками и перехваченных на талии витым кожаным поясом; её длина едва достигала коленей. На какой-то миг пленник ощутил смущение от своего вида и унизительного положения. Амазонка подошла к алтарю – пластине из зелёного, с белыми вкраплениями, камня, на которой стояла вылепленная из белой глины статуэтка Великой Богини Матери. Опустившись на колени, девушка прикрыла глаза и тихо, так, что едва шевелились губы, произнесла молитву.
Поднявшись, она сняла свое одеяние. Потом, легко и бесшумно ступая, амазонка вернулась и села на постель рядом с пленником.
Светильники горели, иногда подрагивая, но излучая ровный, мягкий свет. В глазах Сааремата стоял лёгкий туман, и девушка казалась призрачным созданием.
«Это та, с которой я ночью сражался, – подумал сколот. – Тело словно из мрамора выточенное, как у статуэток, которые привозили на торг эллины».
Он завороженно смотрел на неё. Амазонка не была мускулистой, как мужчина, но вдвое крепче обычной женщины. Её нельзя было назвать хрупкой, однако гармоничное сочетание силы и мягкого кошачьего изящества делали её в глазах сколота совершенством. Волнистые, отливающие медью в сиянии светильников волосы, высоко поднятые на затылок, были сплетены нитками бус. Руки выше локтей обхватывали золотые браслеты в виде свивающихся змеиных тел.
Амазонка внимательно рассматривала пленника, а он ощущал её взгляд как легкое прикосновение и, казалось, готов был раствориться в тёмных огромных глазах.
– Кто ты? – тихо спросил юноша. – Ты богиня?
Девушка приложила к его губам палец.
– Ты должен молча слушать и слушаться.
– Но скажи, как зовут тебя?
– Тебе это не надо знать. Я та, которой ты покоришься.
– Но любой невольник знает имя хозяина.
– Ты болтлив, как утка, и хитёр, как заяц, – улыбка чуть тронула губы, смягчив строгость взгляда.
– Меня зовут Сааремат, а как называть мою госпожу?
–Зерин. Можешь называть меня только в своих мыслях.
– Ты очень красива, Зерин, – он нежно улыбался, – и имя твоё…
Амазонка снова прикрыла пленнику рот.
– Я сказала: в мыслях. Тебе не позволяли говорить.
Она коснулась его груди, словно изучая его тело, рука опустилась на живот. От неожиданности Сааремат вздрогнул.
– Что ты делаешь?
Зерин приблизилась, продолжая ласкать живот,