подскочила, прижавшись к холодному стеклу. Через мгновение ночь озарилась суетой: патрульные бежали к центру деревни, их факелы дрожали, отбрасывая длинные тени на стены домов.
Когда Лила выбежала на улицу, она увидела их – столпившихся вокруг тела. Джейкоб лежал на земле, его голова была отсечена, а на груди, прямо через изорванную рубаху, была вырезана надпись: "Поймай меня". Кровь стекала по бокам, пропитывая землю, и в свете факелов блестела, словно чёрный лак. Элиас опустился на колени рядом, его лицо исказилось от ярости и бессилия.
– Он издевается над нами, – прохрипел он, стукнув кулаком по земле. – Играет, словно мы – мыши, а он – кот.
Лила стояла в стороне, её дыхание сбивалось. Надпись "поймай меня" горела в её глазах, как вызов, как насмешка. Убийца не просто убивал – он дразнил их, уверенный в своей неуловимости. Вокруг неё жители шептались, их голоса дрожали:
– Это проклятье…
– Он придёт за всеми нами…
Страх витал в воздухе, густой и липкий, как туман, который снова начал сгущаться вокруг деревни.
На следующий день жители решили действовать. После долгих споров кто-то предложил обыскать лес – вдруг удастся найти хоть что-то, что укажет на убийцу. Лила присоединилась к группе, несмотря на протесты отца. После нескольких часов блужданий в чаще, среди голых деревьев и колючих зарослей, они наткнулись на заброшенную хижину у реки. Её стены были покрыты мхом, крыша провисла, а окна зияли пустыми глазницами. Внутри пахло сыростью, дымом и чем-то гниющим.
На столе лежали остатки еды – засохший хлеб и кости, обглоданные до блеска. Рядом догорали свечи, воск которых растёкся по дереву. На стене висела грубо начерченная карта Эшвелла, утыканная отметками. Лила подошла ближе и похолодела: крестами были отмечены дома всех жертв – Томаса, Джейкоба и других, убитых ранее. Её взгляд упал на точку, где стоял её собственный дом. Он был обведён, но креста рядом не было. Её сердце заколотилось. Почему её дом выделен? Почему она всё ещё жива?
В углу хижины стояла кровать, покрытая грязным одеялом, пропитанным запахом плесени. На полу валялись обрывки верёвок, испачканные чем-то тёмным, и инструменты – длинные, острые, похожие на те, что используют для разделки мяса. Лила отступила назад, её дыхание участилось. Это было его логово. Но где он сам?
Вернувшись домой, Лила взялась за дневник Эдварда. Перелистывая пожелтевшие страницы, она остановилась на записи, от которой кровь застыла в жилах:
«Я принёс в жертву свою сестру, Элизу, чтобы заслужить прощение Братства. Я думал, что они примут меня обратно, что моя преданность смоет позор, это было нужно для осуществления моего плана. Но они отвергли меня, назвали слабаком. Теперь я один. Моя месть будет вечной. Я уничтожу всех, кто ходит по этой земле, всех, кто связан с ними.»
Лила перечитала строки, чувствуя, как страх пробирается под кожу. Эдвард пожертвовал сестрой ради какого-то Братства, но его предательство обернулось против него. Теперь он вымещал свою ярость на Эшвелле. Но