в эссахе. Но он отец Синарьена, каким бы чудовищем ни был. Да и связь с принцем не позволяла мне выходить за рамки дозволенного. За покушение на короля казнят на месте, а я безумно хотела потянуть время. Что-то все еще держало меня в мире живых. Возможно, это была бескорыстная любовь, которую так легко уничтожил этот мерзкий человек.
– Любава, – сухо произнес ин-тэй и окинул меня изучающим взглядом с головы до ног, – ты изменилась. Повзрослела.
– За пять лет и вы не помолодели, ваше величество, – последнее я буквально выплюнула со скрипом.
Уважать этого человека не стану и поклонов ему не будет. Мне плевать, кто он для страны. Я прекрасно помню, кто он для меня. Пусть и без подробностей, но этого хватает, чтобы ненавидеть.
Одноглазый страж выступил из-за спины правителя и щелкнул по моей щиколотке плетью, предупреждая, чтобы держала язык за зубами и не хамила.
Я даже не дернулась. Вся в ранах и синяках, едва стою, но этой коронованной мрази меня не сломить.
– Поклонись королю, безродная, – гаркнул воин.
Я лишь сдавлено замычала и, сложив руки на груди, упрямо вздернула подбородок.
– Он не мой король, – твердо сказала и сильнее выпрямилась, хотя спину свело от боли. – Никогда им не был и не будет.
– На колени, мерзавка! – рявкнул страж, замахиваясь вновь.
Плеть засвистела, но повисла в руках короля, не долетев до меня, почернела и рассыпалась пеплом, стоило ему пошевелить пальцами.
Ин-тэй расслабил кулак, что все еще мерцал от примененной магии, а страж ошарашенно отступил. С архимагом лучше не шутить.
– Ваше величество… – склонил голову воин.
– Подожди снаружи, Киран, – приказал Дэкус, не отрывая от меня жесткого взгляда. – Никого не впускать.
Одноглазый ретировался, закрыв за собой дверь.
Киран? Совпадение, или это тот самый?
Ин-тэй нарисовал над нами невидимый полукруг, и тонкая пленка беззвучного щита растеклась по потолку. Даже если я буду кричать, срывая голос, меня никто не услышит.
– Не боитесь, что превращу вас в квакающего жителя болот? – проговорила немеющими губами.
– В наших краях нет болот, – ухмыльнулся на одну сторону король, пригладил широким жестом густые поседевшие усы и причесанную длинную бороду. Легкие искры кританской магии рассыпались под его пальцами. Он может меня уничтожить одним взмахом руки, но не делает этого. Я ему нужна. Не король ли приставил ко мне вояку, чтобы мою жизнь берегли?
– Зато гнилые рептилии водятся, – я скосила губы в болезненной улыбке, и отец Синарьена прекрасно понял на кого намекаю.
Он потер крупные ладони между собой, будто замерз, сбивая остатки магии, и вдруг шагнул ко мне.
Я невольно отступила. Опустила глаза. Привычка. Старая и нелепая. Это раньше благоговела перед этим мужчиной, считала его великим, самым сильным воином и магом Криты, справедливым правителем, пока он…
– Патроун говорил, что ты не все вспомнила, – начал ин-тэй.
А