населяющих лес. По спине, топая подкованными сапогами, промаршировала стая крупных мурашек. Лезть в негостеприимные дебри не хотелось до икоты, но выбора у нас не оставалось – ближайшая Призрачная твердыня находилась прямо за лесом. Если верить карте, то обойти его не получалось: тянулся он далеко, да еще и упирался краем в огромные болота. Нет уж, хватит с нас гигантских лягушек!
Очередной приступ головной боли пронзил висок. По хребту пронеслась горячая волна, ударила в затылок, запульсировала внутри черепа. В конечностях появилось ощущение холода, и странное, свербящее чувство, будто по артериям муравьи побежали.
– Аагх… – вырвалось сквозь зубы, а карта выпала из рук.
Сынуля тут же подхватил меня и бережно опустил на подушку.
– Ты, пап, не рви сердце – фиг с этой картой! А то инсульт схлопочешь, что мне с тобой делать потом?
– Я в норме… – прохрипел, отчаянно борясь с тошнотой. Потолок перед глазами вращался и покачивался, а сердце колотило по ребрам, – только во рту пересохло…
Что-то зажурчало за пределами видимости, сухая крепкая ладонь подхватила меня под затылок. Перед глазами появилась широкая чаша с водой. Глотнул, полегчало. Пока я жадно пил, Ромка торопливо массировал мне виски левой рукой, давил какие-то точки на темени, мял уши… А боль неохотно разжимала когти, выпуская меня. Наконец я понял, что могу самостоятельно сидеть, окружающее пространство пришло в норму и больше не вращается. Накатила жгучая волна стыда; уши, и без того намятые Романом, заполыхали сигнальными маяками. Еще чуть-чуть, и Арчи Бесстрашный окочурился бы прямо в постели, на глазах у наследника.
– Бать, ты чего? – Сын обеспокоенно заглянул мне в глаза. – На тебе лица нет!
– Ром, мне стыдно, что ты увидел меня в таком состоянии.
– Алё! Земля вызывает Сатурн! – Ромка пару раз щелкнул перед моим носом пальцами, но я упрямо отводил глаза. – Ты чего, бать? Да ты знаешь, что с тобой чуть не приключилось? У тебя гипертонический криз был! Как врач говорю. До инсульта – шажок, а дальше роль бормочущего овоща на всю жизнь. Добро, когда-то основам шиацу нас обучали, хоть давление тебе снизить смог.
– Молодец…
– Проехали. Ты как?
Я прислушался к ощущениям: вроде отпустило. Несколько раз сжал кулаки: пальцы почти не дрожат, слабо улыбнулся сыну.
– Жить буду. Спасибо.
Ромка удовлетворенно кивнул и пристроился на краю моего ложа.
– Короче так: карту пока оставим, потом сообразишь, как с ней быть. Или вместе придумаем, не важно.
…Я задумчиво крутил в пальцах перо Мерлина и невесело размышлял. Что, если старый маг затеял свою, личную игру, а Моргана в ней лишь пешка? Пусть могущественная, хитрая и амбициозная, но все же пешка? Ох, чую, заварил пра-пра-пра… такую кашу, что все наши мытарства – не более чем толкотня в прихожей, дальше будет куда хуже. Внезапно я ощутил себя фигурой на шахматной доске,