такой дух, словно он не мылся и его одежду не стирали несколько недель. На вид ему было лет пятьдесят, не меньше.
– Нет, хозяин не вы! – огрызнулась Медди. – Мой отец…
Она осеклась, у нее перехватило дыхание. О нет! Нет, нет, этого не может быть. Или может? Неужели это… кузен Леопольд?
– Кто вы такой, сэр? – спросила Медди все-таки отказываясь верить в происходящее.
– С какой стати мне представляться прачке? – усмехнулся Леопольд.
Медди шумно вздохнула. И вправду – кто она, если не прачка?
И все же, вздернув подбородок, она с гордостью проговорила:
– Меня зовут Медлин Мэри Элоиза Этвуд.
Леопольд вскинул густые брови, и его лицо расплылось в мерзкой улыбке, обнажившей гнилые зубы.
– Точно?
– Да, – с трудом выдохнула Медди, заметив, как его глаза шарят по ее телу.
– Где твоя сестра? – спросил их новый хозяин, и ей понадобилось все самообладание, чтобы не ответить ему дерзостью.
– Молли наверху.
– Но ты ведь старшая, да? – потирая подбородок и с прищуром глядя на нее, уточнил Леопольд.
– Да, мне восемнадцать лет.
– Нормально.
Медди подавила дрожь:
– Что значит – «нормально»?
Он почесал немытую голову:
– Это значит, что ты совершеннолетняя, и я вполне могу на тебе жениться.
Медди поднесла руку ко рту, с трудом справляясь с тошнотой:
– Жениться?
– Да, именно так. Тебе повезло, что я еще холостой.
Повезло? Она подавила отвращение:
– Я вас совсем не знаю!
– Мы поженимся утром, чтобы ты там ни говорила! – заявил кузен Леопольд.
– Я не выйду за вас! – воспротивилась Медди, вздернув подбородок и стараясь не показать, что ее охватил страх.
– У тебя нет выбора, – усмехнулся Леопольд. – Ваш отец умер, так что вы с сестрой под моей опекой. Или выйдешь за меня, или ищите себе другое жилье. Я даю тебе шанс сохранить имя и дом, дурочка. Ты должна на коленях меня благодарить.
– Не за что мне вас благодарить, – бросила Медлин, качая головой. – Если таковы ваши условия, мы уедем сию же минуту.
Она резко развернулась и направилась было в свою спальню, но ноги у нее подкосились и она осела на пол у стены. К ней ринулась ее тринадцатилетняя сестренка Молли, которую трясло от слез.
– Я все слышала. Ты и вправду думаешь, что лучше уехать?
– Я не выйду за него! – воскликнула Медлин. – Иди собирай вещи.
С лицом, залитым слезами, Молли пошла к себе, и через час они в потрепанных накидках стояли у входной двери, в последний раз глядя на единственный дом, который знали, с болью в сердце понимая, что могут никогда его больше не увидеть.
– Пошли.
Она взяла Молли за руку, изо всех сил стараясь казаться храброй и уверенной в себе, хотя колени подгибались.
Ту ночь они провели в амбаре, прижавшись друг к другу и зарывшись в сено, но Медди согревал еще и гнев