тридцать пятую. – Он косится в мою сторону. Это то самое шоссе, которое я предлагала ему взять под особый контроль. – Как доедете, привяжи ее там и оставь посреди дороги.
Я не могу сдержать поднимающийся во мне ужас.
– Вы безумец, – говорю я Дэвенпорту.
Глаза шефа полиции становятся ледяными.
– И сунь ей кляп в рот, заслужила. Она и так уже наговорила лишнего, навела тут панику.
Копы выполняют полученный приказ. Меня оставляют посередине трассы на окраине Остина с закованными руками и ногами. На шее у меня веревка, она тянется к фонарному столбу в пятнадцати футах отсюда – посадили на цепь, как собаку.
Полицейские держатся в стороне – не иначе как вдали от шефа их замучил жгучий стыд из-за осознания, что они совершают что-то очень-очень непорядочное даже для Дикого Запада.
А может, хоть я и привязана, у них просто нет нужды находиться ближе.
Я дергаюсь, пытаясь освободиться, пока до крови не стираю руки наручниками. На глазах выступают слезы бессилия.
Это нелепая, абсурдная ситуация, и попала я в нее из-за нескольких тупиц в форме, уверенных, что у простых задач должны быть простые решения. И вот теперь не только они сами оказались в полной заднице, но и я тоже.
Я начинаю активно двигать челюстью. Тряпка, которую они использовали в качестве кляпа, больно врезается в углы рта.
Смотрю через плечо назад, туда, где возле полицейской повозки околачиваются три копа. Они скучают и, кажется, раздражены тем, что приходится торчать тут на холодрыге, но все же стоят, болтают. До меня доносятся обрывки разговора – мужики судачат о работе.
Долго ничего не происходит. Кто-то въезжает в город, другие выезжают; несколько человек даже останавливаются, чтобы узнать, что происходит, но офицер Джонс или один из его напарников всех отгоняют.
И вот, наконец, подъезжает шеф Дэвенпорт.
– Что, не показался еще твой всадник? – кричит он мне издали.
У меня связаны руки, но все-таки я ухитряюсь поднять их и показать ему средний палец.
– Эй, прекрати! – орет один из копов.
– Брось, не обращай внимания, – говорит ему Дэвенпорт, и я слышу, как он добавляет: – Если до ночи ничего не случится, пришлю вам на замену Джо, Томкинса и Элайджу.
– А чего мы ждем-то? – спрашивает один из мужчин. И я слышу, как шеф полиции вводит их в курс дела.
– Думаете, это правда? – это говорит другой коп.
– Вот мы и посмотрим, правда или нет, – почти кричит Дэвенпорт, и я так и чувствую его взгляд, сверлящий мне спину. – Если нет, одно я могу гарантировать: эта баба пожалеет, что явилась в Остин.
Проходит около часа, когда издалека до меня доносятся пронзительные крики животных.
Началось.
С сердцем, рвущимся из груди, я кое-как поднимаюсь на ноги и прыгаю неуклюже, но как уж могу, к фонарному столбу, к которому меня привязали. Темная линия на горизонте все гуще, темнее – это несутся бесчисленные животные, закрывая собой закат. Раздается грохот – лошади, запряженные в полицейскую повозку, опрокинули