тихо, и он проходит мимо и скрывается за стенами этого полуразрушенного здания.
Отчаяние и надежда заставляют меня собраться, удваивают мою энергию.
Я снова делаю вдох.
– Смерть! Смерть! Помоги! Танатос! – хриплю я из последних сил, перемежая призывы стонами, потому что усилия бередят мою рану.
Не вижу его, но слышу, как хлопают его грозные крылья, и мне кажется… кажется, он приближается.
– Лазария! – слышится его голос откуда-то сверху.
– Смерть! – кричу я снова.
И тут вижу его прямо над собой. Раскинув крылья, он держится за балку и всматривается в нутро разрушенного дома. Темные волосы развеваются на ветру, как флаг.
– Лазария? – снова зовет он, вглядываясь в темноту.
– Танатос, – вырывается у меня нечто среднее между всхлипом и вздохом.
Я безошибочно чувствую мгновение, когда он замечает меня. Тело его каменеет.
Крылья за его спиной складываются с хлопком. Он сходит с балки и прыгает с крыши вниз. Падает камнем, но перед приземлением крылья распахиваются, замедляя движение, так что на последних футах он плавно парит.
Мелкие камушки разлетаются при его приземлении на груду обломков, и он снова складывает крылья за спиной.
Всадник продвигается ко мне по обломкам, в тусклом свете поблескивают латы. Остановившись на полпути, он смотрит на меня. Вглядывается в мое лицо, потом в лохмотья, оставшиеся от одежды, и в те места на теле, где моя плоть еще не до конца зажила. Наконец, его глаза останавливаются на торчащем из моего живота штыре.
– Лазария. – Смерть в два прыжка оказывается рядом со мной. Опускается на колени, снова изучает мои раны. – О, проклятье!..
– Не знала, что ангелы чертыхаются, – говорю я, с трудом ворочая языком.
Он все еще не отрывает от меня глаз, как будто не может взять в толк, что произошло.
– Давно ты здесь? – спрашивает он.
Но он же знает. Должен знать. Стержень, торчащий из меня, говорит сам за себя.
– С тех пор, как ты меня выронил. – Теперь можно не кричать, и я еле слышно шепчу.
– С тех пор, как я… – Он заглядывает мне в глаза, и я вижу на его лице ужас. Он снова чертыхается. – Ты была здесь все это время?!
Прикрыв глаза, я киваю.
И слышу его страдальческий стон.
Открываю глаза.
Он гладит меня по лицу, скользит по скуле большим пальцем.
– Я решила, что такой выход тебя вполне устроил, – лепечу я.
Мука, исказившая его лицо, не менее сильна, пожалуй, чем моя.
– Я не горжусь своей жестокостью. – Танатос не отрывает взгляда от ржавого штыря. – Я искал тебя. Я… – Он замолкает и отводит глаза. – Я был переполнен тревогой. Это зрелище – как ты падаешь вниз, выскользнув из моих рук, – не оставляло меня все эти дни.
– Перестань, – прошу я.
Не хочу это слышать. Думала, что нет ничего больнее, чем перспектива остаться здесь навсегда, если Смерть меня бросит, но я ошибалась. Между нами существует негласное соглашение, по которому мы враждуем друг с другом, и я не готова к переменам.
Он