делать только мой отец, – с гордостью сказал Марсель.
Леонтий, так звали отца Марселя, хозяин ресторана «У Лео», спустился со второго этажа в зал, когда пришли уже первые посетители. Он не заметил Шир и сонным голосом заворчал на Марселя:
– Ты чего там расселся, лентяй, не видишь, у нас уже гости, живо за работу.
Марсель и Шир всё так же сидели за столом. Марсель рассказывал о том, что хочет сдвинуть в зале столы, чтобы освободить место для маленькой сцены и приглашать по вечерам музыкантов:
– Но отец этого не хочет, говорит, что музыка будет отвлекать от еды.
Шир внимательно слушала Марселя, ей уже не казалось, что её несёт течением, она уже не чувствовала себя обломком корабля.
Увидев Шир, Леонтий заволновался, отдёрнул полы сюртука и пригладил волосы.
– Вы, должно быть, Шир, Эфраим говорил мне вчера… не думал, что так быстро… Думал – опять мой оболтус пригласил одну из своих девиц на дармовой кофе.
– Да, я Шир, – она мило улыбнулась и поклонилась.
– Что вы, что вы, – замахал руками Леонтий, – давайте без церемоний, мы люди простые. Буду рад, если вы мне поможете в работе, нам вдвоём тяжело управляться.
Леонтий был очень похож на своего младшего брата Эфраима, но в волосах было больше седины, в походке больше усталости, и меньше было лукавости в глазах.
– Вы делаете очень вкусные пирожки, – сказала Шир.
Леонтий был польщён, он улыбнулся, как ребёнок, и снова пригладил волосы и поправил сюртук.
– Вас Марсель угощал теми, что остались с ночи, а я специально для вас сделаю особый замес. Попробуете свежих. Пойдёмте на кухню. Мы с вами будем работать на кухне, а в зале Марсель и один справится, он у меня большой артист: ему каждый проходимец – друг; каждая юбка – невеста. «Опять кухня», – подумала Шир, но тут же отогнала эту мысль. Это была совсем другая кухня: большая и светлая, большое окно прямо над выскобленным рабочим столом, по стенам прилажено множество всевозможных полок, на которых громоздится посуда, банки с приправами и другая кухонная утварь. Под потолком навешаны букетики сухих пахучих трав, гирлянды грибов, связки чеснока, копченые колбасы, залитые воском, вяленые куски буженины.
– Вы умеете работать с тестом? – спросил Леонтий и погладил шершавую поверхность деревянного рабочего стола.
– О да, – ответила Шир с усмешкой, – это то, чем я занималась в последнее время. После того как… – не договорив фразу, она остановилась, сделала паузу, а потом сказала: – Мы были вынуждены делать хлеб сами в монастыре.
– Да, бедный брат. Предлагал ему помощь, он гордый – отказался, дело, говорит, небольшое, сам разберусь. А где ж там оно небольшое, когда всё дотла выгорело, одни стены остались? – Леонтий печально покачал головой и невидящим взглядом уставился в окно. – Его века уже не хватит, чтоб восстановить пекарню, – говорил Леонтий, – наши родители её полжизни строили, а потом вторую половину жизни налаживали, прилаживали, пристраивали.
– Это,