перцем. И почему-то губы тоже.
Въедаюсь глазами в Германа. В голове слышу хриплое, низкое «да». Потом Гера поднимается со стула, медленной, хищной походкой доходит до меня и останавливается в нескольких сантиметрах. Смотрит проникновенно, с желанием и любовью. Целует.
А в реальности я слышу… Смех.
– Ты? Ты же мне друг, Птичкина! Я знаю тебя всю свою жизнь. Нет в тебе загадки для меня. Да и кудряшки твои эти. И платье, – морщится, разглядывая мой наряд, который я с такой щепетильностью выбирала. Для него.
На глаза наворачиваются слезы. Слушать это больно.
Лучше бы я не приходила и не дарила ничего. Он же догадается сейчас. А так бы хранила в себе эти чувства и со временем они бы и прошли.
– Без обид, Лесь. Но ты на любителя, что ль, – продолжает убивать своими словами, – вот торты у тебя супер!
– На любителя?
Поджимаю губы, когда по ним скатываются слезы, и на языке чувствуется разъедающая соль.
– Блин, прости, Лесь. Но ты спросила – я ответил. Я бы с тобой не замутил. Но мы же друзья, да?
Киваю головой, как болванчик.
– Пойду. Мне еще посуду мыть после торта.
– Давай. Завтра нам к первой паре, – кричит, когда я уже выбегаю на лестничную клетку. Дыхание сбиваю. Не пару метров пробежала, а все лестничные пролеты в нашем подъезде.
– Без меня, – шепчу, вытирая щеки. Герман не слышит. Я уже захлопнула нашу дверь.
С завтрашнего дня все будет по-другому. Раз для него во мне нет загадки, то найду того, кто ее увидит.
Глава 3. Олеся
Год спустя
«Меня поразили твои глаза», – читаю сообщение.
Блокирую телефон и убираю его в сумку. Отвечу потом. К нам в аудиторию вошла новенькая в тот момент, когда Градов играл в профессора.
Матвей Градов – всеобщий любимец нашего института, по совместительству друг того, кого нельзя называть. Или наоборот. История об этом умалчивает.
Смотрю на новенькую, она на меня. Не нравится. От нее будут проблемы.
– Сейчас Матвей ее сделает, – слышу справа, но никак не реагирую.
Прошел ровно год, как я сбежала из квартиры Германа в слезах.
– Или она его. Твой Градов заносчивый придурок.
– Спорим? Ставлю штуку.
На Германа не смотрю, только на его джинсы. Как всегда рваные, но довольно модные и недешевые. Помнится, раньше он одевался скромнее.
И у него новый парфюм. Пахнет дорого. Подстраивается под очередную девушку, которых у него было?… Со счета сбилась.
Блондинки, брюнетки, рыжие. Короткостриженные, а-ля Рапунцель, в дредах. От анорексичек до плотных девушек. Одна даже была полностью в татуировках. Видела летом из окна, когда они выходили из подъезда.
– Пять штук, – уверенно говорю.
– Ты устроилась на работу? – нахмурившись, спрашивает.
По какой-то случайности Герман сел со мной, а не с Матвеем.
– Нет. Просто я уверена в своей победе. А на выигранные деньги куплю что-нибудь памятное о твоем проигрыше.
– Тогда семь тысяч. Выиграю я. Мне техосмотр