ко мне и подмигивает.
– Девушку как зовут?
– Олеся. Олеся Птичкина.
– Сдавайся, Олеся Птичкина, это любовь!
Глава 8. Олеся
– Это было ужасно, – говорю, когда мы снова садимся в такси.
– А мне понравилось.
Герман довольный. Я постоянно ловлю его взгляды на себе. От каждого бросает в жар. Неужели та Олеся Птичкина не усвоила урок? Герман Крылов тебе не пара.
– Но спасибо за свидание, – говорю быстрее, чем осознала сказанное.
Водитель делает музыку тише.
– Все-таки свидание? – чувствую, как Герман подсел ближе. Упорно смотрю вперед, на подголовник и лысеющую макушку таксиста.
Ладошки потеют.
– Ты же не занимаешься такой ерундой, как приглашать девушек на свидания?
– Так ты не просто девушка, ты старый и добрый друг.
Всю оставшуюся дорогу переглядываемся. Начинаю думать, как выгляжу, и жалею, что надела практически первую попавшуюся юбку. Блейзер вообще прошлогодний. Наверняка и немодный уже.
Когда такси останавливается у нашего подъезда, выхожу первой и стремглав несусь к двери.
Как-то не по себе.
В голову лезет всякая ерунда, типа поцелуя или, упаси боже, приглашения на второе свидание.
Герман нагоняет, стоило мне ступить на последнюю ступеньку. Еще бы метр, и я открыла бы дверь и спряталась за ней.
– Леся?
– Что?
Медленно, сантиметр за сантиметром, поворачиваюсь.
Воздух сгущается. Слышу гудящую от напряжения лампу этажом ниже.
Отчего-то кожа губ чешется, и я царапаю их зубами несколько раз. Взгляды встречаются, что-то болезненно сжимается за ребрами, и уже готова отвернуться, силком стягивая романтичную вуаль со своих глаз.
Герман бережно берет меня за подбородок и нежно целует. Это кажется естественным и правильным.
Поцелуй с Крыловым я представляла другим. Грубым, страстным, сносящим, как бурное течение. А это не так. Герман делает все медленно и аккуратно.
Его язык проникает ко мне в рот и совершает круговые движения, лаская. Незаметно для себя, кладу свои руки на его шею.
Это лучший поцелуй, который у меня когда-либо был. Их было всего три. Как в сказке.
Но стоило сердцу сбиться с верного курса, я замыкаюсь и отстраняюсь.
– Если это и правда твои губы, то очень даже ничего, Птичкина. Вполне себе.
И вновь целует. На этот раз Герман действует увереннее. Темп выше, движения губ настойчивые.
Его руки на моей спине, и он то и дело спускается к ягодицам. Еще немного, и Крылов прижмет меня к стене, чтобы сделать наш поцелуй совсем-совсем взрослым.
Так и вертится в голове: «Ты ищешь мою загадку?»
Где-то наверху громко хлопает дверь, и Герман, как ошпаренный, отлетает.
Вспомнил, что с Птичкиной целуется? С той, кто совсем-совсем не нравится. Обида возвращается новой волной.
Забираю волосы за уши и спешно ищу ключи от двери в сумочке.
– Это же ничего не значит, да? – спрашивает, поворачиваясь ко мне спиной.
Сдерживаю