Сережкины волосы. – Обычно я пряталась на кухне, под столом. Некоторые соседи гоняли меня, другие жалели и даже подкармливали.
– А когда твоя мама умерла, тебя в детский дом забрали? Ты в детдоме росла, как Марк?
– Нет, я туда не хотела и сбежала. Слонялась по улицам, спала, где придется, милостыню просила, чтобы хлеба купить. А потом меня подобрали цыгане. У них много таких, как я, никому не нужных детей было. И мы все работали на них, стояли на указанных местах, попрошайничали, а всю добычу отдавали им, а взамен получали тарелку супа и спальное место. Там я и научилась гадать на картах, предсказывать будущее, словом, морочить людям голову.
–– А они тебя не обижали?
– Им не было до нас дела. Если принес деньги, то получил и еду и кров. А если нет, то останешься без ужина. Не обижали, но и добра не желали. Просто так от них уйти было нельзя, не отпустили бы живой. Я это понимала, поэтому сбежала. Украла у одного раззявы кошелек. Немного там было, несколько тысяч, но и они мне здорово помогли. Мне тогда шестнадцать лет было. Я дождалась момента, когда присматривающий за мной цыган отлучился, и убежала. А потом автостопом долго добиралась на юг. Устала я от питерских морозов.
– Так ты из Санкт-Петербурга? – с восхищением воскликнул Сережа.
– Да, – усмехнулась Олеся. – Но никаких дворцов и роскоши я не видела. Только темные воды Невы, в которых хотелось утопиться. Когда сюда добралась, стала искать возможность заработка. Денег у меня не осталось, документов с собой не было. Наткнулась на объявление «Гадание, снятие порчи, приворот» и пошла по указанному адресу, показала свои способности. И мне повезло! Старушка, промышлявшая предсказаниями, меня приютила, помогла документы сделать. А я ей помощницей стала, и по ремеслу, и по быту. Через три года Марья Павловна умерла, ее родственники от меня избавились, выпихнули из дома, и стала я сама по себе. Клиенты нашлись быстро, деньги на съемную квартиру появились. Затем и на свою собственную накопила. – Олеся обвела взглядом свои однокомнатные хоромы. – С тех пор так и живу, вот уже десять лет.
– Ничего себе, бедная, натерпелась ты, – проникся услышанным Сережа. – Знаешь, мне всегда казалось, что мои родители меня не любят. Будто я им мешаю. Они меня вообще старались не замечать, только между собой ругались. Но когда мама погибла, а папа пропал, мне так грустно и одиноко стало.
Провидица обняла ребенка, прижала к себе, и, аккуратно поглаживая по волосам, дала ему право вволю выплакать свое горе.
Ливень стоял непроходимой стеной. Тяжелые капли с шумом разбивались о землю, мгновенно сменяя друг друга. Они разлетались в стороны, словно огоньки новогоднего салюта, и покрывали неровный асфальт лужами. Смертоносная жидкость растекалась по плоскости, заполняла собой каждое углубление и отражала, словно черное зеркало, разноцветные отблески редких уличных фонарей. Марк закрыл за собой дверь подъезда и поежился от пронизывающего холода и сырости. Он раскрыл зонт, не сильно веря в его защиту, и шагнул во мрак. Сумерки быстро уступили место черноте ночи. Сквозь пелену дождя видимость