уже там, снаружи, Тельма с немалым облегчением отпустила размытые тени. Они просто шагнули в дождь, чтобы исчезнуть.
А дождь.
Дождь – это хорошо… и даже замечательно… она вытянула руки, радуясь возвращению. И холодная вода больше не доставляла неудобств.
Затекает в рукава?
И плащ остался в баре? Пускай… главное, смыть этот запах… в душ бы, но что-то подсказывало, что в ближайшие часы душ Тельме не грозит.
Мэйнфорд стоял.
Курил.
Курил он на редкость вонючие сигары, но сейчас Тельма радовалась и этой вони, и даже подумала, что если попросить одну, он не откажет. Поделится. Нет, она сама не курит, но иногда вот. Лучше сигары, чем духи.
– Вы как? – первым заговорил Мэйнфорд. Он стоял, прислонившись к стене, которая выглядела не настолько чистой, чтобы к ней и вправду стоило прислоняться.
– Жить буду.
Собственный голос был сиплым.
Помолчал.
Покосился. Вздохнул:
– Блевать хочешь?
– Спасибо. Воздержусь…
– Смотри… если вдруг, то отвернуться могу…
Какая внезапная щепетильность. Почти умиляет. И Тельма, тряхнув головой, оборвала эту ненужную нить ненужной же заботы.
– Записали? – спросила она.
– Записал. – Он выпустил кольцо дыма. – С лицами…
– Рассеиватели.
– Ясно.
А пепел, отломив, бросил в лужу.
– У тебя неплохо вышло…
Мило. Почти комплимент. И Тельма кивнула: неплохо, так неплохо… ему видней. Она молчала. И он молчал. Курил. И стоило бы вернуться, но сама мысль, что снова придется спускаться в подвал, вызывала тошноту. Но и плащ бросать… другого у Тельмы нет. И при нынешней ее зарплате не скоро появится. Стоит поискать подработку. Те же цверги намекали… один-два заказа…
Хотя бы для того, чтобы одежду приличную прикупить.
Но об одежде не думалось, вообще ни о чем, кроме… певички, почти разрезанной пополам… и той девочке с алмазами… их ведь не тронули, хотя ожерелье стоило тысяч двадцать… по нынешним временам и того больше.
И бумажник у квартерона был солидный.
Касса опять же.
– Кто это был? – Молчать и дальше стало невыносимо.
…если попросить Мэйнфорда, он спустится за плащом. Но лучше уж самой, рискуя вляпаться в остаточное воспоминание. Воспоминание Тельма как-нибудь да переживет.
– Кто именно?
– Все.
– Веселый Билли…
– Квартерон?
– Заметили?
– Старшая кровь иначе воспринимается… это как… как в кровать крошек насыпать. – Тельма сама не знала, зачем ему объясняет. Никому и никогда не было интересно, что чувствует чтец.
– Понятно… да, квартерон… бабка из альвов… отрезанная ветвь… когда-то ушла из дому по большой любви, но… печальная история. – Он посмотрел на сигару. – Не мешает?
– Что? А… нет…
– Старик наш не любил, когда курили. Мятные леденцы будешь?
– Буду.
Сладкого хотелось. А леденцы… Тельма еще вчера собиралась прикупить коробочку, но забыла