глаза. – А ты правда не понимаешь, что очень красивая женщина?
– Я? Красивая? – изумление было таким сильным, что Лера даже поперхнулась.
– Конечно. Я на тебя смотрю, и у меня сердце замирает, какая ты красивая. Твои волосы, твои глаза, у тебя лицо скульптурное, как на картинах эпохи Возрождения. И тело… Я, когда тебя раздетую вижу, то не могу себя контролировать, так тебя хочу.
Голос у него стал хриплым, и, чуть скосив глаза, Лера убедилась, что да, действительно хочет.
– Мы сейчас не можем, – шепотом сказала она и вспыхнула от смущения, – у нас дети в соседней комнате.
– Я дотерплю до ночи, – пообещал ее невообразимый муж, считающий ее красавицей. – Но ты себе цены не знаешь.
– Трудно знать себе цену, когда тебе долгие годы твердят, что ты жирная корова, уродка, образина и черт знает кто еще, – призналась Лера. – Я совсем в себя верить перестала. Он во мне все убил, кроме жутких комплексов. Мне иногда кажется, что у меня внутри прячется сонм чудовищ. И все они кричат, рычат, вопят, кусают и когда-нибудь сожрут меня изнутри.
– Ты очень красивая, чувственная и уникальная женщина, – Олег притянул ее к себе, и она спрятала свое пылающее лицо у него на груди. – И у тебя женственная соблазнительная фигура, которую можно бесконечно гладить, ощущая под пальцами шелковистую прохладную кожу. – Он засунул руку ей в вырез домашней кофточки и пошевелил пальцами, пытаясь поймать сосок. Лера выгнулась дугой от моментально пронзившего ее удовольствия. Он довольно засмеялся.
– А Игорь всегда говорил, что я фригидная, – задумчиво сказала она, размышляя о том, нельзя ли забаррикадироваться от Степки с Антошкой изнутри, чтобы не ждать до ночи, и ужасаясь собственному бесстыдству.
– Твой Игорь – просто больной, – авторитетно заявил Олег, уже двумя руками залезая к ней под кофточку. – Он тебя бил?
– Один раз ударил. После этого я и сказала ему, что развожусь. В тот раз я изменила своему правилу не тревожить бабулю. Убежала к ней в слезах, и она мне сказала, что больше я к нему не вернусь, потому что уважающая себя женщина не может жить со скотом. Уважать я себя к тому моменту уже не уважала, но так боялась Игоря, что действительно решила уйти. Получилось почти через год. И этот год я предпочитаю не вспоминать.
– И не надо. – Голос Олега был нарочито бодр, и Лера видела, что он упорно пытается овладеть собой, то ли из-за ее рассказа, то ли от нереализованного желания срочно лечь с ней в постель. – Ты мне лучше расскажи, откуда в твоем хозяйстве такие красивые морские раковины?
Раковин было десять. Большие, глянцевые, хранящие шум и аромат моря, они отличались изумительной красотой. В своей прошлой, полной горестей жизни Лера любила слушать их успокаивающий голос, нашептывающий, что все обязательно будет хорошо. В последнее время такое утешение ей не требовалось, и она даже как-то подзабыла про раковины.
– Это мне дед дарил, – с готовностью начала рассказывать Лера. – Он очень любил море, каждый год ездил в санаторий, когда с бабулей, когда один. И привозил