голоден и этого куска хлеба – ждал…
Но это все – быль, военное лихолетье. А я хочу написать про сон.
Надо сказать, что к снам я поменяла свое отношение после смерти моей матери.
Она приходила ко мне довольно часто, время от времени укоризненно стояла у изголовья моей кровати (словно хотела поговорить – и не решалась).
Иногда то, о чем она предупреждала, сбывалось: неожиданно для других – и очень «ожиданно» для меня. Почему она выбрала «адресатом» для своих посмертных бесед и предупреждений именно меня, я не знаю.
Наверное, я просто от природы восприимчива к таким «визитам» и чисто интуитивно правильно «считываю» информацию, которую мне хотят передать «посланники оттуда»…
Итак, вот он – сон.
Место действия: подъезд московского дома моего отца, изжелта-белая стена (рядом дверь: вход в подъезд). Баба Шура (а то, что это именно она, я поняла сразу) поджидает меня. Именно меня! И неспроста.
Парит над асфальтом недалеко от входной двери, чуточку слева от подъезда. Ждёт нетерпеливо и уже довольно долго (судя по тому, что раздражена и ей не терпится этот разговор начать).
Глаза у нее не серые (как при жизни), а яркие, лучистые, голубые (возможно, от неудовольствия).
Такое раздражение возникает у живого человека, когда его неожиданно отвлекают от важного дела, которое ему не хочется прерывать.
Чувствуется, что не сама пришла баба Шура, что ее «отпустили», причём ненадолго – и с определенным «заданием».
И лет бабе Шуре немногим больше, чем мне, нынешней (немного за пятьдесят).
То есть выглядит она несколько моложе, чем в те времена, когда я её помню…
Разговор начинает баба Шура (по праву старшинства).
Передаю его по памяти, тем более что времени с тех пор прошло очень немного, а память меня редко подводит (особенно в таких вещах).
Надо сказать, что мёртвые, когда приходят к нам, живым, очень своеобразно «разговаривают»: они транслируют слова как-то телепатически, не раскрывая рта, а как бы передавая мысли на расстоянии.
Те, кто хоть раз со сне разговаривал с мёртвыми, наверняка помнят это чувство: фразы их, готовенькие, как будто рождаются ниоткуда, как бы «возникают» в голове (словно передаются маленькими, неплотными информационными сгустками).
Точнее, пожалуй, не объяснишь…
Баба Шура (без предисловия и приветствия, даже не поздоровавшись, строго и даже немного зло): Ты почему меня беспокоишь?
Я (немного, признаться, струхнув, но решив «принять бой»): Что Вы, баба Шура, Бог с Вами! Я Вас не беспокою. Покойтесь себе с миром…
Она (настойчиво): Беспокоишь!
(Надо сказать, что я сейчас часто молюсь, особенно за отца, ибо здоровье у него в последнее время неважное).
Наверное, именно это и вызвало её неудовольствие (мёртвые всё слышат).
Баба Шура (продолжает уже более умиротворенно, видя, что я с нею не спорю): Живи спокойно. Папа ещё поживёт.
Я