часть извести, и по весне и лету монахи и служки Колокольного Храма занимались побелкой стен. В городе это время называли «убелением» и считали началом прихода настоящей весны и лета…
В некоторых местах побелка уже достигала толщины в несколько сантиметров.
На стенах располагались небольшие башни, в которых покачивались колокола небольшого размера – здесь они проходили один из тщательных осмотров – их «позванивали», в поисках дефектов, прежде чем отправить в церковь или монастырь.
Отливка колоколов проходила в самом Колокольном Храме, в специальных цехах, где тщательно мастерили формы для колоколов и там же отливали их. Учитывая, что горсовет и КГБ Колокольного Берега относились к Храму вполне спокойно и не мешали его работе – дело по производству колоколов было поставлено на широкую ногу.
После Великой Отечественной Войны политика активной борьбы с религией быстро переросла в «пассивную» – Церковь оставили в покое, и позволили существовать на уровне монастырей Средних Веков – служение Богу и никакого участия в политической жизни.
Впрочем, говоря откровенно, Колокольный Храм и при Николае Кровавом в мирские дела не лез.
– Эх, не любо мне такое, – проворчал Аввакум, выскакивая из машины. – Нету в таких местах Бога, как я считаю. Ну, сам посуди, ты, служивый человек – откель в таких местах святости взяться? Святость – энто то, что от твоей души идёт, а не то, что тебе приказывают…А тут мало того что святости-то нет, да ещё и в колокола бьют, дабы до Бога докричаться.
– Колокольный звон – голос Бога.
– Не на небе Бог, а в сердце…
Елена помогла выбраться Руслану, и отряхнула его короткую рубашку и шорты. На ней, по-прежнему, был её длинный сарафанчик, который облегал её красивое, пусть и немного худощавое, тело, и мастерски скрывал «Червя». Майор так и не сумел понять, где оперативники Биоинститута таскали свои странные пистолеты. Впрочем, топать в монастырь в сарафанчике Елена, к счастью, не стала и накинула на себя мешковатую, длинную куртку, что достаточно хорошо скрыла её фигурку.
Семён выволок из багажника машины большую сумку медика, и закинул на плечо. Затем все четверо вскинули головы и посмотрели на ворота.
В воротах стоял странный человек – широкоплечий, сильно сгорбившийся мужчина с длинной седой бородой и венчиком таких-же седых волос вокруг темени. Он был облачён в чернильно-чёрную рясу с клобуком, откинутым на плечи, и посматривал на гостей с каким-то мрачным видом. Примерно также окопавшийся в окопе солдат с винтовкой смотрит на приближающихся к нему противников.
За его спиной стоял ещё один мужчина в рясе, только уже совсем мрачный – больше похожий на медведя, что обрядился в рясу. Огромный, широкоплечий тип с громадными ручищами и мощными плечами. Его лицо до жути напоминало изображения лиц неандертальцев – такой же скошенный назад лоб и челюсть, с немного выпученными глазами.
– Так-так… какие люди явились ко мне в гости, – пророкотал старик и опёрся на посох, с трудом сдерживая кашель. –