оголив подтянутый и крепкий торс. – Нус. Приступим к работе. – проговорил он и, прикусив зубами сигарету, поднял с подоконника заготовку для головы и, вглядываясь в неё, словно вырисовывая мысленно нужные заказчику черты лица, он прошел по комнате и подкурил сигарету, наклонившись к той свече, что принес.
Мужчина выпустил дым, и вот в его голове снова заиграла та музыка, и фантазия понесла его в мир, в котором он был и царём, и богом. И был самым сильным и могущественным. Он сперва закрыл глаза, что-то пробурчал себе под нос. Видимо, подготовившись к процедуре, и вот снова затянувшись, выпустил дым в потолок. Взяв стамеску и небольшой молоточек, он принялся вытёсывать лицо. Тонкий и ровный носик, пухлые и сладкие губки, сложенные в нежный бантик, к которым хотелось прикоснуться своими губами поцелуем, крупные глаза. – Ты будешь одной из самых красивых моих фантазий. – проговорил он, коснувшись большим пальцем тех губ. Казалось, ему сейчас хотелось почувствовать их мягкость и тепло. Хотелось, чтобы это лицо и эти губы, глаза желали его так же, как он желал их. – Как жаль, что ты лишь дерево. – Он вздохнул и вот снова затянув сигаретку, выпустил дым. Дым, который уже был нестерпимо горьким, от чего пришлось положить голову куклы на верстак и быстрым шагом пересечь комнату, опустить остаток сигареты в пепельницу. – Ладно! – проговорил он более резко. Теперь он принялся вырезать её торс. Тонкая талия, округлые ягодицы. Грудь, что полностью вмещалась в его большие ладони. Он поглаживал их в тот момент, когда шлифовал. Когда придавал форму слегка торчащим, словно при возбуждении соскам. Всё аккуратно и кропотливо. Работа, которую он любил, а потому и отдавал этому процессу всю свою душу и чувства. Далее ноги и руки. Каждый пальчик, каждый изгиб. Всё сведено к идеалу. И, может, он иначе и не умел.
Теперь оставалось соединить все детали металлическими скобами. Коленные чашечки и локти. Плечи и сгибы кистей и стоп. Шея. Каждый суставчик. Каждый пальчик на руках и ногах. Всё двигалось и работало. Теперь она больше походила на девушку, чем на деревянную болванку. Он взял кисть и палитру, обвел красным контур её губ, каждую прожилку, каждую складочку. После смочил кисть, и теперь его кисть коснулась зеленой краски. Теперь он придавал цвет её глазам. Зеленоватые краюшки переходили в карий и янтарный ободок вокруг зрачка. – Идеально, – прошептал он, и вот теперь оставалось выбрать волосы. Почему-то именно тот темно-каштановый ему сейчас был пригляднее всех. Он встал с высокого стула, на котором сидел во время покраски лица куклы, и принялся перекладывать парики. Слегка желтоватые и такие нежные. Он сжимал их в ладонях, водил пальцами по волоскам. Цвет, который указал заказчик. И почему его душа совсем не видела эту красотку блондинкой? От чего он положил этот парик на стол и поднял другой. Темно-каштановый с легкими кудрями. – Давай посмотрим на тебя, – он надел на куклу парик и улыбнулся. На него смотрела