считали, что превратиться в компост – это прекрасно. Не всякого радует перспектива достаться грифам на обед, но вертоградари ничего не имели против. А от их разговоров про Безводный потоп, который должен уничтожить всех людей на Земле, у меня начались кошмарные сны. Но настоящих детей вертоградарей эти разговоры не пугали. Дети вертоградарей привыкли. Они даже шутили на эти темы, во всяком случае старшие мальчики – Шекки, Кроз и их дружки.
– Мы все умре-о-о-о-ом! – завывали они, сделав лица как у мертвецов. – Эй, Рен! Хочешь внести свой вклад в круговорот жизни? Ложись вон в тот мусорник, будешь компостом.
Или:
– Эй, Рен! Хочешь быть опарышем? Полижи мой порез!
– Заткнись, – обычно отвечала им Бернис. – А то сам ляжешь в этот мусорник, потому что я тебя туда пихну!
Бернис была вредная и умела за себя постоять, и от нее обычно отвязывались. Даже мальчишки. Но тогда я оставалась у нее в долгу, и мне приходилось расплачиваться – делать, что она говорит.
Правда, Шекки и Кроз меня дразнили, когда Бернис не было поблизости и она не могла за меня заступиться. Они давили слизней и жрали жуков. Нарочно старались, чтобы всех затошнило. Они были бедокурами – так звала их Тоби. Я слышала, как она говорит Ребекке: «Вот идут бедокуры».
Шекки был самый старший – длинный и тощий, и на внутренней стороне предплечья у него была татуировка – паук, он наколол ее сам иголкой и втер сажу от свечки. Кроз был приземистый, круглоголовый, у него сбоку не хватало одного зуба, якобы выбитого в уличной драке. У них был еще младший брат по имени Оутс. Родителей у них не было – раньше были, но отец отправился с Зебом на какую-то особую Адамову вылазку и не вернулся, а мать ушла чуть позже, пообещав Адаму Первому забрать детей, когда устроится. Но так и не забрала.
Школа вертоградарей была в другом доме, не там, где сад на крыше. Этот дом назывался «Велнесс-клиника», по тому, что там было раньше. В комнатах еще остались коробки с марлевыми бинтами, которые вертоградари восторгали для всякого рукоделия. Там пахло уксусом: в тот же коридор, напротив классных комнат, выходила дверь комнаты, где вертоградари делали уксус. Скамейки в «Велнесс-клинике» были жесткие. Мы сидели рядами. Мы писали на грифельных досках, которые полагалось вытирать в конце каждого дня, потому что вертоградари говорили: нельзя оставлять слова где попало, их могут найти враги. И вообще бумага была греховным материалом, потому что делалась из плоти деревьев.
Мы часто зубрили стишки наизусть, а потом скандировали хором. Например, историю вертоградарей:
Первый Год – Сад грядет,
Год Второй – наш Сад живой,
Год Третий пошел – Пилар завела пчел, Четвертый Год – Бэрт с нами живет,
Год Пятый – Тоби у толпы отня́та,
Год Шестой – Катуро прислан судьбой,
Год Седьмой – Зеб обрел Рай земной.
На седьмом году должны