ног, стены дрожали, и я слышала только его слова: «Прогноз неблагоприятный». Я не могла дышать, не могла говорить, только слушала, как он объясняет, что моё тело – моё собственное тело, которому я доверяла, – решило меня предать. Или тот вечер, когда я открыла дверь, а его вещей уже не было. Пустые вешалки в шкафу, смятая записка на столе: «Прости, так лучше». Я рухнула на пол, обнимая себя руками, и пыталась понять, как человек, которого я любила больше, чем саму жизнь, мог просто уйти, оставив меня одну с этой тишиной, что звенела в ушах громче любого крика. Или утро, когда я проснулась и поняла, что не хочу вставать, что каждый новый день – это просто ещё одна пытка, которую я не могу вынести.
Я пытаюсь встать – не потому, что верю в спасение, а потому, что какая-то глупая часть меня всё ещё цепляется за жизнь, как зверёк, что не знает, когда сдаться. Но мои ноги подламываются, колени бьются о землю, и я падаю снова, лицом в эту холодную грязь. Я шепчу: «Хватит», но слова тонут в тишине, растворяются в ней, как дым на ветру. Я ползу вперёд, цепляясь за обломки – не стен, а самой себя, – но они острые, режут мои ладони, и я оставляю за собой кровавый след, который никто не увидит. Моя грудь сжимается, дыхание рвётся на куски, и я чувствую, как тьма зовёт меня, шепчет моё имя: «Ты моя». И я верю ей. Потому что подняться невозможно.
Я вспоминаю лица. Маму, что смотрела на меня с тревогой, а я отмахивалась: «Всё нормально». Друга, что звонил, пока я не перестала брать трубку, потому что не могла вынести его жалости. Его – того, кто обещал вечность, но исчез, как мираж, оставив меня одну в этой пустоте. Они все ушли – или я их прогнала, сама не зная зачем. Теперь я одна, и эта мысль бьёт меня, как молот, выбивает остатки воздуха из лёгких. Я кричу – не словами, а стоном, низким, животным, что вырывается из глубины моей груди. Но тьма глушит его, проглатывает, оставляет меня задыхаться в собственной боли.
Я ложусь на спину, раскинув руки, и смотрю в эту бесконечную черноту над собой. Мои глаза открыты, но я ничего не вижу – только эту тьму, что обволакивает меня, как саван. Я думаю о том, что потеряла. Работу, где я гнула спину до хруста костей, лишь бы доказать, что чего-то стою, – её больше нет, меня вычеркнули, как ненужную строку в отчёте. Друзей, что клялись быть рядом, но исчезли, когда я перестала быть весёлой, удобной, сильной. Любовь, что я берегла, как редкий цветок, – она завяла, когда он ушёл, не обернувшись, и я осталась одна в квартире, где ещё пахло его одеколоном. Я вспоминаю свои мечты – дом у моря, где я бы пила кофе на веранде, смех детей, что никогда не родятся, закаты, что я хотела встретить с кем-то рядом. Эти картинки мелькают перед глазами, но они блекнут, растворяются, оставляют меня с пустыми руками и разорванным сердцем.
Я шепчу: «Я не хочу больше». И это правда. Я не хочу. Жить, дышать, чувствовать – всё это слишком тяжело, слишком больно. Мои слёзы текут сильнее – не от грусти, а от изнеможения. Я отдаюсь этой темноте, как ребёнок, что падает в объятия, даже если эти объятия –