пытался продолжить сонет. Рифмы приходили в голову с трудом и казались подчас нелепыми. Он то и дело зачёркивал строчки и переписывал их снова и снова.
Полночною бессонницей томим.
Я тихо выйду на террасу.
Под яркий тихий небосвод
Под звезд зовущий хоровод.
Они как чудное виденье.
Как ювелира лучшее творенье.
Далеким блеском в высь маня.
Они безмолвно смотрят на меня.
Следующая строчка никак не давалась. Перед глазами стоял образ темного эльфа с золотистыми глазами.
«Язолин – это он! Это точно он! Он был там», – хмуро думал Армантас.
Рука начала выводить следующую строчку. В памяти всплыл тот злосчастный день, который перевернул его успешную жизнь блистательного наследника аристократического рода. Известие о поручении императора насторожило его. Он не любил дроу и полагал, что любое дело, связанное с ними, ничего хорошего не принесёт.
– Неужели от этого нельзя было отказаться? – сказал он тогда отцу.
Эваэль Армантас, зеленоглазый платиновый блондин посмотрел на встревоженное лицо сына и тепло улыбнулся.
– Принимать у себя гостей императора – большая честь для нашего дома. Они будут нашими гостями всего лишь до тех пор, пока идут переговоры. Я прошу лишь быть с ними сдержаннее, – спокойно говорил он.
Они стояли, одетые в традиционные одежды, украшенные золотом и драгоценными камнями для торжественных приемов, в зале, полном гостей из высшей аристократии, цвет эльфийского высшего общества. Тут церемониймейстер объявил о прибытии тёмноэльфийских гостей. В зал вошли шестеро дроу. Один из них, мужчина, видимо, старше остальных, с белыми волосами чуть ниже плеч и желтовато-оранжевыми глазами, одетый в не менее богато украшенные одежды, чем светлоэльфийская знать, сделал лёгкий поклон хозяину дома. Тот поприветствовал его и предложил чувствовать себя как дома. Рядом с Эваэлем стояла луноликая Исилиэль, его жена. В свите посланника были более молодые дроу, так же торжественно одетые. Их облегающая, местами вызывающе открытая одежда выглядела дерзко. Все они были длинноволосые, стройные, спортивного телосложения.
«Телохранители», – догадался Селериан.
Но один из них, стоящий позади всех, выделялся какой-то невероятной тёмной красотой. Правильные черты лица с довольно мягким овалом, красиво очерченные чёрные губы. Дроу, очевидно, почувствовал, что его рассматривают, и поднял на него взгляд. Глаза цвета расплавленного золота. Селериан поспешил отвести от него взгляд, услышав, как отец представляет его посланнику, чтобы кивком головы поприветствовать гостя.
Он не сразу узнал его, когда тот вошёл в класс вместе с безухим куратором. Но потом, когда он назвал своё имя, из памяти всплыл именно тот дроу, что тогда привлёк его внимание на приёме.
– Язолин, черт бы тебя побрал! – выругался он, сметая со стола тетрадь и письменные