(в сторону):
– Вот, принесло!
Спасите, боги, нас!
Из комнаты на втором этаже выходит Кастилио. С недовольным видом смотрит с лестницы вниз.
Кастилио:
– Фабрицио, что здесь за шум,
и что сеньору надо?
Как ты посмел нарушить мой приказ,
чтоб утром тишину
лишь птицы нежной трелью
могли тревожить?
Что за крик сейчас
меня с постели вынудил подняться?
И в который раз,
ты заслужил, Фабрицио, порицанье?
Когда бы не отец, что взял с меня обет
не отвергать твоих услуг… О!
Где благодарность от тебя
за кров и хлеб в дому почтенном?
Фабрицио:
– Когда б вы знали, сударь, как сражался Фабрицио, рискуя головой,
то вместо всех упрёков мне обидных,
вот этому сеньору дать ответ,
как подобает знатному вельможе,
тому, кто вторгся в дом,
поторопились…
Гортензио (возмущённо):
– Всё ты лжёшь!
Я, в трепетном волненьи пребывая,
с сонетом к вам, сеньор, спешил.
А ваш слуга, все нормы этикета забывая,
мне очень дерзко нагрубил!
И вот теперь, в волненьи жутком,
рискую тронуться рассудком!
Кастильо:
– Сеньор, я извиняюсь за слугу,
и сей же час сонет прочту…
Читает переданные Гортензио бумаги, и не может скрыть недоумения.
Кастильо:
– Я вас прошу покорно извинить,
но в сем сонете
нет ни начала, ни конца…
Признаться, мне давно не попадался
подобный вздор…
(перечитывает)
– О, небеса!
Как можно всё так перепутать!
Где рифмы нет, а где строка,
как хромоногая собака,
бредёт, неведомо куда!
Такое если вдруг приснится,
то невозможно предсказать,
что с прочитающим случится:
мигрень, а, может быть, тоска…
В сонете вашем мало толку,
лишь положить его на полку…
Гортензио (возмущённо):
– Нет, я не мог так ошибиться в вас!
Ещё раз прочитайте сей же час!
В моём творении,
без скромности излишней, гениальном,
всё:
буква к букве, и смысл – идеальный!
Кастильо:
– Ну, хорошо! Давайте разберём,
что хорошо, и что же дурно в нём.
Зачем в одной строке лепить
«она», «он» и «оно»?
И это далеко не всё!
Вот описание лесов.
Зачем на это тратить пять