это вытерпела. Поверить трудно, какие у нас были ужасные времена. А я выросла, вышла замуж и родила двух мальчиков. Оба стали учеными, тоже химиками. Семейная традиция! Сыновья с 2000-х живут в Израиле, оба женаты. Там они счастливы со своими женами и детьми, и никто их не обзывает ни «неграми», ни «жидовскими мордами».
А я с ними не полетела. Здесь могилы мамы и мужа. Я очень люблю мою Москву – родную и так хорошо мне понятную, свою родную улицу, свою обжитую квартиру с вещами, доставшимися мне от мамы и от бабушки, напоминающие мне о моем детстве. Да и поздно куда-то улетать и начинать новую жизнь. У меня здесь есть верные друзья, которые мне ближе, чем некоторые родные, они мне всегда протянут руку помощи. Я без них не смогла бы вообще выжить. А жизнь сама по себе – это ведь счастье! А еще большее счастье – иметь настоящих друзей, жить ради любви к ним.
Надя спросила эту счастливую женщину:
– Роза Абрамовна, а как вы попали в США? Вы нам еще не рассказали.
– Как я попала? Это моя мама перед самой своей смертью, уже в нулевых годах, разыскала моего биологического отца через своих дальних родственников, живущих в Бостоне. Мой отец стал профессором в Гарварде. Мама с ним сначала списалась, потом они переговорили по телефону. Я как сейчас помню, что мама долго извинялась перед ним за возможно неимоверную стоимость этого долгого разговора. Профессор был, естественно, в шоке. У него сразу дочь нашлась и два внука… Дочь говорит на английском языке, сможет его понять и, возможно, простить. Он, мой отец по имени Майк, прислал мне приглашение, прямо на адрес директора моего НИИ. Пришлось руководству разрешить мне выехать за границу. Весь институт, где я работала, провожал меня. Еще бы! Роза летит в Бостон, в Гарвард. В общем, знай наших и мою еврейскую маму! Я тогда была на тридцать килограммов моложе, яркая афроеврейская женщина. Мой ангольский папа Майк устроил в Бостоне настоящий праздник, встречал меня как самую настоящую родную дочь, по которой явно сильно соскучился, организовал мне в Гарварде пару просветительских лекций по блату. Я с ним побывала в Нью-Йорке, в Филадельфии. Его жена ирландских кровей тоже работала в Гарварде, она тоже очень тепло меня встретила. Своих детей у них не было. А через полгода, как сговорившись, и моя мама и мой новоявленный отец ушли из жизни.
Из угла раздался слабый голос Лили Хакимовны:
– Роза! Ты, главное, держись! Мы своих не обидим! Девочки! Сейчас Тамару привезут, вы уж все за ней, пожалуйста, поухаживайте, она всем нам чаи и тарелки подносила. А потом и меня увезут. После операции в палату привезли Тамару и забрали на каталке Лилю Хакимовну. Тамара спала под наркозом.
После обеда все женщины тихо лежали: кто читал, кто слушал музыку в наушниках, кто-то дремал.
Очень скоро им был предложен дежурной полдник, состоящий из булочки с чаем. Рядом с Тамарой сидела гостья – Роксана. Она держала руку Тамары