Итан еще говорит, вчера ты выпить очень много.
Тут она замолчала и, обернувшись, укоризненно помахала перед Фейт пальцем.
Очень нехорошо, мисс Фейт. Алкоголь приведет тебя к плохому. После того как я выпила очень много, все закончилось ребенком. – Розалита показала на свой живот. – Будь осторожна. Особенно, если ты ошиваешься вокруг этого плохого парня.
Фейт закусила губу.
Я не ошиваюсь. И он не…
Плохой парень. Знаю, знаю. Как скажешь. Но раз он знал, что тебе сегодня утром нужны кофе и завтрак, значит, между вами что-то произошло, верно?
Фейт глубоко вздохнула и, не в силах отрицать правду, призналась:
Да.
Давай я приготовлю омлет.
Еще не способная быстро переключаться – со вчерашнего на омлет, – Фейт хотела оправдаться. Но Розалита не позволила ей вставить ни слова:
Иди. Прими душ и переоденься. Ты будешь себя лучше чувствовать, а я к этому времени приготовлю завтрак. Тебе надо быть готовой. Мистер Итан говорит, у вас сегодня в десять часов деловая встреча.
Что? – Удивлению Фейт не было предела. – У меня нет с ним никакой деловой встречи.
Мистер Итан мне говорил, ты скажешь точно так. Он просил напомнить тебе, что ты согласилась сделать диз…
Дизайн?
Да, дизайн и оформление его нового дома. Дома, который должен был стать твоим. – Она поцокала языком. – Всему виной твой отец. Вот уж никогда не думала, что он окажется преступником. Как он разочаровал меня!
Меня тоже, Розалита.
Что касается встречи с Итаном, то в памяти Фейт всплывали обрывки ее вчерашнего монолога и то, что, кажется, она согласилась на эту работу.
Она потерла переносицу, ясно понимая, что ей требуются не столько кофе, душ и завтрак, сколько порядочная доза мужества, чтобы подняться на холм, где стоял ее бывший дом.
Накормив Фейт омлетом и напоив свежевыжатым апельсиновым соком, Розалита ушла. Выпив еще одну чашку кофе, Фейт почувствовала себя бодрее, хотя голова все еще слегка побаливала. Теперь можно позвонить матери.
Ее отношения с матерью с детства не отличались особенной теплотой. Фейт была папиной дочкой. Лэни Харрингтон раздражало, что большую часть нежности и внимания Мартин изливал на дочь, обделяя жену. Да, муж любил ее, но той доли любви и внимания, которые он уделял ей, Лэни было мало, ей хотелось большего. Она часто упрекала дочь, что та забирает у отца слишком много времени, когда тот бывает дома.
Повзрослев, Фейт еще больше отдалилась от матери. Но ей это нравилось, поскольку позволяло соблюдать дистанцию, что лишало Лэни возможности срывать дурное настроение на дочери и засыпать ее упреками. Когда Фейт, выйдя замуж, перебралась в Нью-Йорк, они вообще стали редко общаться друг с другом, но после шокирующих разоблачений отцовских махинаций Фейт рассчитывала, что они с матерью станут ближе и их отношения изменятся в лучшую сторону.
До возвращения в Серендипити Фейт надеялась, что Лэни обрадуется ей, как человеку, который может разделить с ней боль и одиночество. Однако ханжеское, себялюбивое отношение матери ко всему, что касалось