эту свою мысль полукровка не успел. Внутри черепной коробки будто взорвалась бочка с порохом и он, застонав, погрузился в беспамятство.
Глава 5.
Уже через два дня бешеной скачки они добрались до замка барона Урсуса.
Возвращение оказалось не столь триумфальным, как юный воин представлял себе. Едва только заметив могучие стены, закопченные пламенем Игнис, Безымянный ощутил вкус пепла на губах.
Подъемный мост был опущен, а ворота – широко распахнуты. Сразу стало ясно: хозяин здешних земель не опасается больше изначальных, и демонстрирует свою уверенность окружающим. Внутри оказалось гораздо просторней, нежели в прошлый раз – большая часть крестьян разошлась по деревням, чтобы попытаться спасти хотя бы часть урожая.
Впрочем, замок барона стал временным пристанищем конной сотне, оставленной Паллидием для очистки прилегающих территорий, потому как тут и там по двору прохаживались лунксы. Очень недружелюбно выглядящие лунксы. Безымянному, правда, было на это наплевать. Тупая апатия все сильнее и сильнее завладевала его сознанием, последние сутки полукровка вел себя, точно лишенная воли марионетка: почти не говорил, делал, что прикажут, ел, если давали, спал, когда удавалось слезть с коня.
Он даже не занимался одолженным скакуном – он, тот, кто никогда не заботился о себе прежде, чем конь будет вытерт, накрыт попоной, напоен и накормлен!
Его и Аеллу повели прямиком в покои барона. Владыка пограничья уже ждал гостей и выглядел не слишком дружелюбнее лунксов. Смерив сперва Безымянного, а затем и его бескрылую спутницу долгим оценивающим взглядом, он, нахмурив густые брови, коротко бросил:
– Садитесь. Стоять вы все равно не можете.
Безымянный поклонился и сделал то, что барон приказал. Гарпия же, перед этим представилась.
– Мудрая Аелла по прозвищу Эфколос, – проговорила она, и в голосе дочери неба явственно слышалась усталость вперемешку с болью. – Господин, нет ли поблизости кого-нибудь из моего народа? Вести, что мы несем, крайне важны.
– Увы, нет. И – упреждая твой следующий вопрос – никаких способов быстро связаться с его величеством – тоже. Паллидий ушел на запад и увел всех, кого только можно, включая, наверное, половину всех конных дружин графства.
Барону последнее явно не нравилось, и причину того было нетрудно понять. Потерять собственных вассалов, обретя вместо них защитников в лице воинов Волукрима – не слишком приятно для привыкшего к вольности феодала.
– И многие ушли? – неожиданно спросил Безымянный.
Глаза барона вмиг превратились в две щелочки, наполненные подозрением и недоверием.
– Достаточно, Щит.
– Я больше не Щит, – одними губами прошептал Безымянный. – И, наверное, не виконт.
– Та-ак… – барон подошел к кувшину, налил из него два кубка вина и передал их сперва Аелле, затем – полукровке. – Рассказывай, Лариэс.
– Безымянный, – механически приняв вино прошептал тот.
– Что?
– У меня больше нет имени.
– Та-а-ак.
Барон