Под покровом тайги. Сергей Валерьевич Козлов

надо. А селёдочка у тебя была отменная, жирная, большая. Она первая закусь на столе, – сказал Павел Семёнович, так и не купив ни чего, направляясь к выходу.

      Шапкин молча стоял, смотря на спину Карцева, его мысли были заняты другим. Помещик остановился перед дверью, бросил взгляд на полки, подумал о чём-то, и открыв дверь, скрылся на улице.

      Часть вторая

      Глава первая

      Постепенно, сани Шапкиных наполнялись вещами. Митрофан Петрович таскал коробки, ящики и ящички, укладывал чугунки и кадушки, клал «железную» мелочь, складывал тёплую одежду. Ему помогали мужчины Шапкиных: Иван и его сын. Стёпка подкармливал животных, а Иван Фёдорович, то же носил в сани вещи, укладывал их покрепче, чтобы при езде не упали. Совин, тоже, крепко-накрепко привязывал клетки с животными к саням, они могли сдвигаться внутри, а он хотел, чтобы они не двигались и не мешали людям. Иван сел на край саней и закурил, после чего обратился к Петровичу и Степану:

      – Осталось перенести то, чем мы пользуемся сейчас, но этим мы займёмся в последний день.

      Он расстегнулся, от его разгорячённого работой тела, шёл пар.

      – Согласен с тобой, – произнёс Совин и как Иван, тоже сел в сани.

      Степан продолжал кормить животных. Он слышал, что говорил отец, но, чтобы не мешать взрослым, не встревал в их разговор.

      У всех переселенцев шла, не приметная на первый взгляд работа. Кто-то складывал коробки, кто-то занимался сеном, кто-то грузил вещи, а кто-то укреплял клетки. Высокие, деревянные заборы, позволяли это делать без опаски быть увиденными соседями. Оставалось три дня до отъезда в неизвестность, но каждый ждал этой минуты. Там, куда они поедут, переселенцы будут работать как проклятые, но работать на себя, а не на власть – какой бы она не была.

      – Ещё есть время отказаться от поездки, – напомнил Иван, когда все были в сборе. – Желающих остаться, никто осуждать не будет. Я для себя сделал выбор, тем более что уже приходили «большевики» смотреть мою избу. Дали срок: до лета освободить её. Мой дом, который построил мой дед, ухаживали за ним мой отец и я, хотят забрать – закончил он.