Стейки средней прожарки. Книга о предпринимателях, которые выгорели не до конца
систему с ее странными правилами. Это было так непохоже на обволакивающую негой любви и заботы жизнь, к которой он привык дома.
Детство он провел с бабушкой, папиной мамой, которая сидела с ним, пока родители были на работе. Бабушка приходила утром, когда Глеб еще спал, начинала шуршать на кухне кастрюлями, готовила завтрак. Потом они часто неспешно шли в магазин. Продукты, из которых бабушка готовила обеды и ужины, были в холодильнике, этим занимались отец и мама. Но бабушке всегда не хватало какой-то детали: особенных специй, специального сорта риса или томатной пасты. Бабушка готовила по настроению, поэтому, чего сегодня не будет хватать, можно было понять, только когда появлялось меню на день, а оно всегда появлялось после завтрака.
– Что, Глебушка, сегодня приготовим? – говорила бабушка, моя посуду. – Может быть, сделаем суп с гренками и котлеток пожарим?
Дальше она смотрела что-то в шкафах и холодильнике и сообщала, чего не хватает и в чем в этот раз будет цель их путешествия с Глебом. Родители настаивали, чтобы бабушка не тратила свои деньги, поэтому у Глеба была особенная миссия: воевать с бабушкой за то, кто будет за все платить. В этих, как казалось Глебу, взрослых разговорах, он чувствовал себя наравне с бабушкой и иногда использовал аргументы, которые использовала мама в таких баталиях, хотя не очень их понимал. «Вы и так нам посвящаете все свое время, не хватает, чтобы вы еще тратили на нас свою пенсию», – говорила мама. Глеб не очень понимал, кто еще, кроме них, претендует на бабушкино время, но аргумент в полемике с бабушкой применял, потому что аргументов не хватало. Чаще всего они договаривались где-то на середине: часть оплачивал Глеб деньгами, которые на всякий случай оставляли родители, а часть оплачивала бабушка. «Не делайте из меня иждивенца», – любила говорить она, хотя скорее она была похожа на капитана корабля, командующего на кухне. Кто такие иждивенцы, Глеб тогда не знал, но понимал, что для бабушки крайне важно чувствовать себя капитаном, хоть и временным, до возвращения первого из родителей.
После прогулки, которая совмещалась с походом в магазин, наступал длинный-длинный день, в течение которого Глеб тихо занимался своими делами: строил что-то свое из лего, читал, смотрел интересные передачи по TV. Бабушка часто хвалила его за его занятия, и у Глеба складывалось ощущение своей особенной компетенции, своей взрослости и разумности – как от разговоров с бабушкой на равных, спорах с ней о деньгах, так и от бабушкиной похвалы. А потом наступал длинный вечер, когда приходили с работы родители. Они все вместе ужинали, папа рассказывал какие-то истории о работе, мама живо интересовалась его делами, они оба интересовались делами Глеба и бабушки, хотя и не так активно, как делами друг друга. В общем, это было прекрасное время теплого, счастливого детства, в котором Глеб предпочел бы остаться насовсем. Но началась школа.
Когда Глеб был во втором классе, родилась сестра, и его взрослость получила еще больше оснований. В семье очевидно присутствовало младшее поколение в лице сестры, и старшее поколение,