пьяное море творимой здесь суматохи.
Некоторые узнавали его, хватали за руки и приглашали сесть, дыша ему в лицо пьяными испарениями. Матвей вежливо отказывал им на своём ломанном норвежском п продолжал протискиваться вглубь, вглядываясь в лица. Он почти дошёл до самой барной стойки с хозяйствующим там молодым пареньком, пока вдруг уши не уловили родную речь:
– Как мы вас, гандоны северные! Будете знать как иметь дело с нами, южанами!
Матвей быстро направился в сторону голоса и сперва заметил Тихона, стоявшего на носочках возле стола. В руках он держал колоду карт. Юдичев сидел рядом. Он опрокинул стопку дряни из лишайника, рукавом куртки вытер губы и жестом остановил одну из проходивших мимо девушек с подносом. Он что-то сказал ей, видимо попросив принести добавки, а затем всей пятерней приложился к её бёдрам, сжав их как следует.
Как выяснилось мгновение спустя, этот жест с его стороны стал большой ошибкой.
Официантка отпрянула и заверещала на норвежском сидевшему за одним столом с Юдичевым громадному мужику с чёрной как вороново крыло бородой. Тот по медвежьи взревел, бросил ненавистный взгляд на соперника, и опрокинул игральный стол. Служившие фишками камешки разных цветов рассыпались с дробным грохотом. Десятки игральных карт стали порхать как маленькие птички, медленно опускаясь на пол.
Тихон, как и остальные вовремя отскочили, пока взбешённый чернобородый норвежец накинулся на Юдичева, с явным намерением его убить – это отчетливо считывалось в его озверевшем взгляде.
Матвей лишь успел подумать: «твою то мать!» и бросился на выручку нерадивому спутнику. Силой трёх мужчин удалось схватить рассвирепевшего чернобородого, чей кулак, формой скорее походивший на кувалду, уже замахнулся для удара. Чтобы оттащить Юдичева понадобился лишь Матвей, схвативший его за плечи и Тихон, который схватил пьяного капитана за край куртки.
Музыка резко замолкла, а с ней и голоса.
– Я убью тебя за это, ты понял? Грязная и вонючая свинья!
– Чего ты там бормочешь? Ни хрена не понимаю! – рявкнул в ответ Юдичев. Матвей чувствовал как от него разило спиртом.
Матвей резко дёрнул пьяного на себя и обратил к себе лицом. Церемониться и пускаться в просьбы успокоиться не стал и отвесил Юдичеву хлёсткую оплеуху.
– Ты чего вытворяешь, а? Совсем с катушек съехал?!
Юдичев стал пятиться, потирая покрасневшую от удара заросшую щетиной щеку, пока не упёрся в соседний стол. Серые глаза блеснули злобой и непониманием.
– Ты за это поплатишься, свинья! – не унимался чернобородый норвежец, которого уводили наружу его же товарищи вместе с женщиной официанткой.
Дурное предчувствие вновь не обмануло Матвея.
***
На выходе из бара Юдичева по приказу Эрика задержали и поволокли в старый полицейский участок к востоку, и вечерняя суматоха Лонгйира разразилась пьяными и хриплыми криками задержанного с требованиями немедленно его отпустить. Все останавливались посреди