словно архитектор, проверяющий строящееся здание, – в его взгляде лишь расчет и оценка, и никакой любви.
Затем я медленно поворачиваюсь, чтобы встретиться взглядом со Себастианом. Он больше не смотрит в телефон. Он смотрит на меня, приоткрыв рот, и выглядит удивленным. И – я надеюсь – заинтригованным. Интересно, его сердце бьется так же часто, как мое?
– Елена говорит на трех языках: английском, русском и французском. Она искусно играет на пианино и прекрасно катается на лыжах, – зачитывает Кросс. – И да, ваши глаза вас не обманывают, мне сказали, что ее рост составляет 5 футов 11 дюймов[11]. – Мужчина смеется.
Не знаю, действительно ли это так. Я давным-давно не измеряла свой рост, так что вполне могу быть выше шести футов. Но это не очень женственно, так что мой отец назвал наиболее приемлемую цифру, раздираемый, как всегда, желанием соблюсти условности и желанием похвастаться.
– Начнем торги со стандартных двух тысяч? – произносит Кросс.
Мне почти страшно смотреть в зал, чтобы узнать, поднял ли кто-то номерную карточку, но к моему огромному облегчению, в воздух немедленно взмывает пять или шесть карточек. Однако карточки Себастиана среди них нет.
– Три тысячи? – повышает ставку Кросс. – Четыре?
Количество желающих не уменьшается. Более того, столь явное рвение некоторых мужчин, похоже, побуждает к действию и других. Теперь в торгах участвуют семь или восемь человек, а Кросс говорит:
– А как насчет пяти тысяч? Шести?
Я не обращаю внимания на других мужчин, мой взгляд прикован только к Себастиану, я смотрю, не поднимет ли он номерную карточку. Но она упрямо продолжает лежать на столе перед ним. Похоже, парень ни разу не прикасался к ней за весь вечер.
Темноволосая девушка рядом с Себастианом наклоняется к нему и что-то шепчет. Он коротко мотает головой. Я не уверена, что речь шла обо мне, но сердце, тем не менее, начинает биться чаще.
– Семь тысяч? Восемь? Как насчет девяти? – продолжает повышать Кросс.
Торги ничуть не замедляются. Когда сумма переваливает за десятку, пара мужчин выходит из игры, но оставшиеся поднимают карточки все быстрее и быстрее, чтобы принять ставку.
– Двенадцать, – говорит Кросс. – Как насчет тринадцати? Это для вас, мистер Энглвуд. Теперь четырнадцать? И пятнадцать.
Основная борьба развернулась между неким Энглвудом – мужчиной лет сорока с густыми темными волосами и бородой – и молодым красавчиком, по виду похожим на финансиста, в броском дорогом костюме, сидящим в окружении таких же мужчин, которые его подначивают. Третий участник торгов значительно старше и похож на перса или араба.
– Шестнадцать? – произносит Кросс. – Семнадцать?
Внезапно, импульсивно, номерную карточку поднимает Себастиан. Он озвучивает свою ставку:
– Двадцать тысяч!
Даже пара за его столом выглядит пораженной. По губам девушки я могу прочесть: «Какого хрена?», а затем она с широкой ухмылкой переводит взгляд на меня.
На