гул, доносящийся из коридора, и медленные шаги Саши. Он обошел Марину и сел напротив – так, что его колени касались ее бедер. Заламывая пальцы за спиной, она опустила голову, стараясь не думать о том, что будет дальше.
– Я заканчиваю в полшестого. Не опаздывай, – он сказал это очень легко, словно сделал заказ в кафетерии, а затем медленно провел рукой по ее бедру.
Дверь аудитории с грохотом открылась. Марина вздрогнула, точно очнувшись, и сделала шаг назад.
– Маринад, погнали уже! Давай живее, мне надо в магаз еще.
– До встречи, Мариша.
Она с трудом удержалась от того, чтобы не перейти на бег, продолжая глотать слезы сквозь улыбку.
Лето тянулось мучительно. Весь июль Марина провела одна в общежитии. Днем помогала в учебной части, а вечером читала книги или листала новости. Несколько раз в неделю ей звонил Александр Альбертович и назначал встречу.
Чаще всего эти встречи проходили в гостинице, офисе или загородном доме. Пытаясь понять, какое место ей претит больше, Марина решила составить список того, что она особенно ненавидела в каждом из них.
В офисе ее бесили панорамные окна, тонкие серые жалюзи в маленькую дырочку, которые ничего не скрывали, и люди. Стоило ей показаться в многоэтажном бизнес-центре с фиолетовыми стенами, как все сотрудники начинали шептаться. Однажды какая-то девица назвала ее «еще одной жертвой амбиций».
В гостинице, которую Саша снимал на час, были отвратительные полотенца, такая же душевая и очень жесткий ковролин – после него саднили колени. Еще Марина заметила, что администратор всегда пылал презрением и с трудом маскировал его под вежливость.
Но хуже всего был загородный дом. Она называла его «логово Левицкого». Дорога туда была либо утомительной, либо мучительной. Зависело от того, как приходилось добираться: на автобусе или с Сашей. Логово находилось недалеко от аэропорта, на берегу озера, в окружении сосен. Ближайшие домики не удавалось разглядеть. Возможно, поэтому Левицкий никогда не задумывался о шторах. Только в спальне болтались тонкие серые жалюзи, точно такие же, как в офисе. Их Марина, конечно же, внесла в список.
Логово всегда казалось большей пыткой, чем любое другое место: там все началось. Марина нередко опаздывала на встречи, придумывая самые разные причины. А пару таких «свиданий» даже удалось отменить под предлогом воспаления гланд, которые на самом деле ей удалили еще в пятом классе.
Пугало и то, что сбежать из загородного дома казалось почти невозможным. Не то чтобы Марина и правда была способна на это. Но каждый раз она фантазировала, как сбегает, или как приезжает полиция, или как Марк спасает ее. Она думала об этом постоянно: до встречи, во время и после.
Марк писал и звонил каждый день. На двадцатилетие, которое Марина провела в университете, прислал букет. Тогда она впервые ощутила укол стыда: вот цветы от Марка, который всегда рядом, а вот Левицкий, и он тоже всегда рядом. От этого ей по-настоящему захотелось, чтобы кто-то