их сливаться воедино и перепутываться между собой; кажется, что мое собственное «я» растворяется в нем полностью, при этом я не испытываю мучительного чувства ожидания, примешанного в мою целостную личность. Наоборот, это единственная возможность отказаться от своего «я», в сущности, не совершая акта отказа. Мы смешиваемся с могучими потоками, безликими, лишенными «гражданского состояния», без будущего, без проблем, без малейшего противостояния, испытывая чувство удовлетворенности и душевного покоя, если допустимо так сказать.
А попроси нас противопоставить становление нескольким конкретным феноменам, вряд ли бы в первую очередь мы подумали о последовательности чувств и представлений или о неслаженных телодвижениях, а значит, об изменениях во времени, со временем или относительно времени, точно так же, как и о развитии творческой личности, с одной стороны, и о проматывании времени, о старости и смерти – с другой.
Феномен становления основывается на идее πάντα ρεί[6], которая, не переставая, проходит через философские взгляды со времен античности и до наших дней. Однако следует остерегаться мнения, что в этой формуле πάντα выступает как сумма изолированных частиц, каковы бы они ни были, ибо в таком случае эта формула будет преобразована в так называемый калейдоскоп, уже упомянутый ранее. На самом деле πάντα – простая составляющая, которая ни при каких условиях не может раскладываться на «всё», состоящее из ρεί и ни из чего другого более. С этой точки зрения, скорее всего, правильнее будет сказать, ροή ρεί[7], чтобы подчеркнуть, что простое становление не допускает никакого конкретного нижнего слоя. Кроме того, нельзя упускать из виду и то, что эта формула включает, как того требует дискурсивное мышление, подлежащее и глагол, тогда как становление и не содержит такого разделения, и не нуждается в этом: в нем все перемешано и ничто не может быть из него удалено.
Нам не остается ничего иного, кроме как обратить внимание на то, что становление имеет иррациональный характер. Даже самые простые процессы дискурсивной мысли, кажется, противоречат его природе.
Мы также можем выразить становление, сказав, что нам не удастся получить по отношению к нему достаточное расстояние, чтобы сделать его предметом наших знаний. Оно для этого слишком близко к нам. Желание познать его, проанализировать, представить его ничему не соответствует, так как каждое мгновение мы можем его проживать, ощущать – оно прямо перед нами.
Таким образом, нам удалось избежать упрека в анализе становления только с негативной стороны, выставив на обозрение его иррациональный характер. Этот упрек, по сути своей, и является выражением главенства дискурсивного мышления, принятого без всякой критики. Здесь вовсе не идет речь о действительной недостаточности и полной относительности нашей мысли в отношении феномена времени. То, что предстает пред нашим взором, является чем-то позитивным, в том смысле, который мы здесь определяем как основное несоответствие