явлений природы, грозной божественной силы, царской власти и ряда других угроз.
Лишь коснись горам – вздымятся,
Лишь пролей гнев – убоятся,
Грозну молнию блесни…
Возъярись, не укосни.
Сосны обычайны, и фригийские притом,
Грозный их минует и перун, когда есть гром.
В святолепной роще любопытным смерть гроза
1963, с. 150, 151)
Где грозных молний огнь.
Грозных молний от полетов
Весь ужасно сокрушен.
Наряду с изображением грозы как эпизодического вкрапления в структуру текста, Тредиаковским, одним из первых в русской поэзии, дается развернутое описание этого явления природы
С одной страны гром,
С другой страны гром…
Набегли тучи Воду несучи…
Молнии сверкают,
Страхом поражают…
Ночь наступила,
День изменила…
А преужасный Гром и явил изволение вышних…
Молнии тучу ту рассекли от края до края:
И как оне помрачали очи огнем те праздным;
То упадали все вдруг в темноту пречерную нощи,
Славный Дождь, ниспадший потоками в оное ж время…
Содержательный анализ «Описания грозы…» Тредиаковского выполнен в работе (Ляпина, 2005). Автор отмечает внутренний динамизм в описание грозы, образ которой дан в активном движении. Этот динамизм достигается, в том числе путем концентрации глаголов и глагольных форм выраженного действия, которые ставятся преимущественно в сильную позицию, в рифму или начало строки. Отмечается, что композиция стиха создается не предметной фабулой, а логикой рассуждения, переживания, эмоций. Формулируется вывод о важном художественном открытии Тредиаковского: моделировании художественной реальности на основе представлений и ощущений реальной природы с помощью органов чувств: зрения, слуха, обоняния, осязания, вкуса (Ляпина, 2005).
По существу, это древний прием погружения читателя (слушателя) в мир «коллективных эмоций». В данном случае такой прием является важным шагом к многомерности стихового слова. У Тредиаковского в стихе преобладает одномерная семантика, ясность смысла, рациональное предметное значение. Однако такие стихи, даже с учетом модифицирующего действия ритма на семантику, не являются подлинной поэзией, как правило, в них нет полета, «искры божьей». Использование приема эмоционального восприятия образа природы с помощью разнообразных чувств и ощущений фактически является предпосылкой к формированию эмоциональной, скрытой окраски стихового слова (второго его измерения). Данный художественный прием, также, как и метрическая реформа Тредиаковского, были практически сразу использованы в русской поэзии при ее последующем развитии. Иная судьба – у третьего измерения стихового