Ниццы.
Все замолчали. Хорошо, что Саня не спросила, где дача у нас. Пришлось бы признаться, что она в деревне Чёрная Грязь недалеко от Химок.
Вверх ползли еле-еле. И вот мы на самой высокой точке города у входа в русскую часть кладбища «Вьё Шато». Слева Италия, справа Монако и почти весь Лазурный Берег. Перед нами – крошечный закуток земли, который упирается в небо и в море.
И могилы-могилы-могилы…
На каждой могильной плите – знаменитая русская фамилия. Их уже никто не помнит. И не приходит. Разве что редкие туристы, которые не поленились подняться на эту высоту. Я с трепетом читала звания русских офицеров и титулы юных аристократок, здесь погребённых. Могилы были неухоженные, многие надгробья потрескались. Безоблачное синее-пресинее небо сливалось с блестящей под южным солнцем бирюзой моря. Между небом и морем, высоко над городом с его вечно снующими людьми – вот оно, преддверие Царства Небесного. Тем более что на такой высоте оно казалось совсем близким.
Эта поездка в Ментон, как мне теперь думается, снова сблизила нас. Именно там, на холме, начался новый отсчёт времени, новый сезон нашей, казалось бы, угасшей дружбы.
Ольга
22 ноября 2016 г., в 23:30
Здравствуйте, дорогая Татьяна Владимировна!
Конечно, я помню эту нашу встречу. Я же тогда специально отпросилась у семьи «на каникулы» с Вами и Валерой. Прилетела, взяла напрокат машину и чуть ли не из аэропорта помчалась к Вам. А вот как получилось, что мне дали именно Volvo, не знаю. Совпадение?
Почему я так хотела отвезти вас в Ментон? Тем более что никогда не понимала людей, имеющих страсть к посещению кладбищ. Меня всегда настораживал и даже пугал Илюша (младший брат Мити, художник, человек априори специфический), когда рассказывал, почти прикрыв глаза, про очередное кладбище, где ему «так хорошо и спокойно гулялось». Неудивительно, что именно он и нашел его, это кладбище на холме в Ментоне.
Мы стояли у кромки воды и любовались морем, а Илья вдруг сказал: «Смотрите, наверху русская церквушка или часовня», – и показал рукой на золотую маковку в традиционном русском стиле. И тогда мы, чертыхаясь от жары, попёрлись наверх. Наверху красовались ворота с табличкой Cimetiere du Vieux Château, и моё настроение окончательно испортилось. Однако всё изменилось, когда мы вошли и направились на поиски часовни. Она оказалась в самой верхней части кладбища – потому-то её и было видно снизу. Огляделись, а вокруг могилы с такими фамилиями, что дух захватило. Но самое главное: здесь было так хорошо и спокойно, так красиво и так пахло вечностью, что я впервые ощутила сладостную тоску по чему-то, ускользающему от меня. Может, это была тоска по жизни? По моей всегда куда-то спешащей жизни? «Я бы здесь хотела лежать», – сказала я Мите, и тот вытаращил глаза: «Почему это ты об этом вдруг задумалась? Вроде всё в порядке, ведь так?» Я не ответила.
С тех пор почти всегда, когда приезжала в Ментон, шла на это кладбище. Стояла около могил и пыталась заглянуть в Вечность. И Вас потащила заглянуть в неё вместе. И вот читаю