эту твою Агриппину мало, – слабым голосом произнесла Никанора.
– Мага тоже кликали, – кухарка, разом приспокоившись, теперь глядела на Баську снисходительно. – Ничего-то он и не нашел. А еще… не первый это младенчик.
Это она уже произнесла тихо, вполголоса. И оглянулась, будто боясь, что кто подслухает. Взгляд ейный зацепился за дворового мальчишку, что притулился к теплому боку печки с ножичком в одной руке и обкромсанною репой в другой. Кухарка нахмурилась, но после-таки решила, что мальчонка свой и супротив её власти точно не пойдет.
– Третьего дня сказывали, что на Лужнинском подворье хлопчик сгинул, – тихо произнесла кухарка и сняла с полки кружки, которые наполнила молоком. Лила из кувшина, накинувши на горло чистую холстинку. Кружку подвинула Баське, а другую – Никаноре. – И старуха, которая милостыньку клянчила. Завсегда сидела, а тут вот и нет…
– Тогда точно не ведьма, – молоко Баська взяла.
Любила она свежее, пускай и не парное уже, но теплое, с сытным духом, да чтобы хлеба ржаного краюху. Ни один пряник слаще не будет.
Хлеб тоже сыскался.
Никанора лишь молока понюхала и отворотилась, скривилась, будто кислое сунули. А оно вовсе не кислое.
– Зачем ведьме старуха?
– А то я-то с чего ведаю? – возмутилась кухарка и вновь нахмурилась. – Ешь, а то силов не будет. От слабой матки и дитя слабое народится…
Баська кивнула важно. Может, она и молода, но кто ж о том не знает? С лядащей-то бабы толку нету…
– Не могу, – Никанора все ж поднялась, на лавку опираясь, а вторую рученьку к животу прижавши, будто боялась, что с этим вот животом чего приключится. – Дурно мне…
– Погодь, девок кликну. Пущай проводять.
– Я помогу, – Баська спешно допила молоко и рот утерла. – А девок все одно кликни, чтоб были подле, а то мало ли…
Отчего-то больше не чувствовала она ни злости, ни раздражения, которое прежде вызывала Никанора. И когда тонкая вдруг рука легла на Баськино плечо, только и смогла, что проворчать:
– И от надо было тебе ехать?
Никанора, разом вдруг помолодевши, потупилась, покраснела. А ответить ничего-то не ответила.
Глава 7
О проблемах сложных моральных и случайных встречах
Терпение – великая сила. Особенно, когда лопнет.
Аглая потерла нос растопыренной ладонью, как делала когда-то давно, еще в годы юные, когда еще не постигла всю сложную науку этикета и понятия не имела, что тереть нос ладонью – это дурно.
Или вот сморкаться.
Плеваться.
Жевать громко. Чавкать или брать еду руками. Ведьме не пристало… выходит, ведьме многое не пристало, кроме порядочности. Порядочность, она как-то по-за этикетом, что ли?
И… что ей делать?
Она вдруг осознала, что совершенно не представляет, как жить дальше.
Вернуться?
Куда?
В дом Мишанькин и… и Мишаньку туда же доставят? А он… он не обрадуется. Нет, если Аглая найдет способ вернуть ему прежнее обличье,