и бойко акробатические этюды выходят лишь у каскадеров на съемочной площадке. Коварная травяная кочка остановила мои потуги грубо, но надежно. Торжествующий вопль дикаря, воздетое страшное орудие над головой. Все, хана. Сейчас череп треснет под тупым колуном, как яичная скорлупа!
– Бабах! – верзилу бросило вперед так, что шнуровка его ботинка отпечаталась на моей относительно целой щеке.
Алиса! Девушка стояла по-ковбойски широко расставив ноги. И продолжала истерически, раз за разом давить на спусковой крючок.
– Щелк, щелк, щелк, – слава Богу, патроны закончились. Иначе ходящий хаотично в трясущихся запястьях ствол рассылал бы пули щедрым веером по всей округе. Долговязый был еще жив. И я предпочел завладеть его отлетевшим прочь оружием.
Добить? Размахнуться и жахнуть со всей дури? Он бы меня не пожалел… Нет, не могу!
Забираю у Алисы оружие. Проверяю последовательно парней. Убиты наповал, оба. Очередь одутловатого метателя. У последнего бросается в глаза давний ожог на лице, переходящий через подбородок с шеи на челюсть. Видимо, ножевик и есть Кожа. Штормовка пробита двумя выстрелами в области сердца. Да, стреляет Али и впрямь, метко. Стрелял. Горечь во рту соперничает по интенсивности с рвущей душу тоской. Ну вот и остались мы одни, я и Алиса. Мужчина и женщина, ян и инь. Как и мечталось. Да нет, не этого же я хотел!
– Что нам теперь делать? – Алиса сумела взять себя в руки, уняв нервную дрожь.
А действительно, что? Я на миг впал в ступор. С Инной я никогда не решал, что мы, как мы, куда мы. Она рулила стальной рукой в бархатной перчатке. Незаметно, изящно и неумолимо. Эх, жаль, что у меня конечности не железные. Да и ребра тоже. Колено не держит, плечи разваливаются, при каждом вдохе ребра саднят.
– На базу вернемся. Отлежаться мне надо.
– А что … с мальчиками? – глаза Алисы наполнились слезами, голос предательски задрожал.
– Да… прибрать надо бы… Но я сейчас не смогу. Да голыми руками нам и ямы не выкопать. Давай отложим. Завтра решим.
Я подхватил нож, которым Коже так и не суждено было воспользоваться. Ковыляя, выкорчевал второй из идола. Еще один, в шее Паши, трогать не стал. И вообще старался больше не смотреть на тела. Верзила то ли скончался, то ли потерял сознание от обильной кровопотери.
Дубина сгодилась заменой посоху. Или костылю. Добираться до балагана пришлось долго, поминутно пережидая чередующиеся приступы боли и тошноты.
Глава 6. Воскресение
Ободранный балаган встретил нас как родной дом. Окружил тишиной, уютом и почти мистической отрешенностью от жестокой действительности. Действительности, гремевшей еще пару-тройку часов назад выстрелами, наполненной треском сокрушаемых костей, запахом сгоревшего пороха и крови.
Дать отдых измученному походом, покалеченному телу, растянувшись на скрипнувшей тугими пружинами койке. Расслабиться наконец, тут же впадая в забытье. Ощущая легкое касание рук, тянущих из-за пояса пистолет. Кобуру я с Алика так и не снял, не