В кромешной тьме невозможно было различить очертания. Николай щелкнул фонариком, и луч света выхватил из мрака ужасающую картину: на дне, свернувшись калачиком, лежала молодая девушка, и ее вид не оставлял сомнений, что смерть не оставила ей ни единого шанса. Белые, словно облака, слегка завитые кудри рассыпались по дну, обрамляя умиротворённое лицо, застывшее в безмолвном покое.
Даже мертвая, она казалась Семёну воплощением красоты – неземным идеалом.
Николай, будто проснувшись, скинул плащ, и взору Семёна предстало совершенное тело. Идеальные изгибы груди, точеные ноги и руки, не знавшие тяжести труда, говорили о ее принадлежности к миру роскоши. Одета она была под стать своей красоте: короткая юбка едва прикрывала бедра, невесомая блузка облегала стан, а сверху – элегантный плащ, несомненно, от известного кутюрье.
Семён, словно парализованный, не отрываясь смотрел на безжизненное тело девушки, слова застряли в горле, не находя выхода.
– Ты… Это ты с ней сделал? – прохрипел он, с трудом отводя взгляд от тела девушки.
– Это вышло случайно, Семён. Поверь мне… – прошептал тот, избегая его взгляда.
– И когда это случилось?
– Вчера. Поздно вечером. Я был пьян в стельку. Сосед зазвал на шашлыки. Там целая орава собралась… Попросили меня стол привезти, стулья, выпивку, ну, всю эту шашлычную лабуду. А ехать – то, сам знаешь, рукой подать – до запретки.
Мне следовало бы машину сразу во двор загнать, да поленился… Вот же, идиот!
А после шашлыков, на обратном пути, темно уже было… я сунулся было во двор, а там всё забито, и ни одного свободного парковочного места… Даже развернуться негде.
Начал было задом сдавать, и как только в арку въехал, как вдруг – бах! И ведь медленно ехал то… Я её даже не заметил сначала. Вылез из машины, посмотреть, а она там, под колёсами… лежит, и не дышит…
Не думаю, что машиной, я её не сильно ударил, скорее всего, это она головой так об асфальт приложилась. Много ли ей надо? И что мне оставалось делать? Гаишников вызывать? Полицию? Я за рулём, пьяный как свинья, а тут, такое… Это же верный срок! А я в тюрьму не хочу, Семён! Ну, я её в багажник и закинул… А машину во двор соседний перегнал. Так она там, почти сутки и пролежала. А я, как зомби ходил, всю ночь, весь день… Не знал куда себя деть. А тут, смотрю, ты идёшь…
А мне одному не справиться… Ты не волнуйся, никто меня с ней не видел. Темно ж было… А под аркой, так вообще, хоть глаз выколи!
– Ну ты и удружил мне, Коля – Николай! Делаешь из меня соучастника? Труп в машине, свалка… Ты что, здесь её зарыть хочешь? На свалке? Типа, не найдут? А ты знаешь, что все эти кучи бульдозер потом тягает туда – сюда, равняет и утрамбовывает? А что если её найдут?
Да и не по – людски это – хоронить усопших в такой мерзости.
– Её не найдут. Я задумал схоронить её, если такое понятие здесь уместно, на уже утрамбованной площадке, ожидающей, когда ее землицей присыплют. И концы в воду!
– Не в воду, а в мусор! –