человеком, а случайно зашедшим в офисный центр пингвином.
– Меня ждут в радио, – сказал Василий, стараясь звучать уверенно.
– Радио? – секретарша подняла бровь. – Сейчас уточню.
– Подождите здесь.Она позвонила, что-то быстро проговорила в трубку и кивнула:
Василий сел на диван, чувствуя себя как минимум, не уверенно. Через пару минут из лифта вышла группа людей с шариками, за ними – небольшой оркестр, а следом – телевизионная камера.
– Василий? – спросил один из них, подходя к нему.
– Да, – ответил Василий, не понимая, что происходит.
– Поздравляем! Вы выиграли наш главный приз!
Оркестр заиграл торжественную музыку, шарики взлетели вверх, а камера начала снимать. Василия подвели к микрофону, и ведущий задал первый вопрос:
– Василий, как вы узнали о нашей викторине?
– Ну, мне позвонили, – честно ответил Василий.
– А что вы чувствуете, выиграв 25 тысяч рублей?
– Я… рад, – сказал Василий, чувствуя, как его щёки покраснели.
– И последний вопрос: что вы больше всего хотите?
Василий задумался. В его голове мелькнула картинка: он и Алена, они вместе, смеются, держатся за руки…
– Я люблю Алену и больше всего хочу быть с ней, – сказал он, но тут же осознал, что это было только в его мечтах.
– Я хочу 100 пар калош.На самом деле он произнёс:
Оркестр заиграл ещё громче, шарики взлетели ещё выше, а камера продолжала снимать. Василий, держа в руках конверт с деньгами, почувствовал, что его день, несмотря на всю абсурдность, всё-таки удался..
Возвращался Василий домой, шаркая калошами по внезапно побелевшему асфальту. Дождь, словно обидевшись на мир, сменился морозом, который вцепился в город стальными когтями. Небо, ещё час назад плакавшее лужами, теперь сыпало снегом – крупным, пушистым, как перья из разорванной подушки. Метель кружила в воздухе, закручивая прохожих в белые воронки, а фонари, дрожа, освещали эту зимнюю феерию, будто декорации к внезапно сменившемуся спектаклю.
Люди, ещё утром прятавшиеся под зонтами, теперь кутались в шарфы, спотыкаясь о сугробы, которые нарастали с космической скоростью. «Москва – как невеста, – подумал Василий. – То в слезах, то в белой фате». Он шёл медленно, чувствуя, как калоши оставляют за ним чёткие следы – будто гигантская утка прошлась по свежему полотну снега.
«Может, календарь и не абсолютное зло? – размышлял он. – Вчера – собаки, сегодня – калоши, завтра… Ну, ладно, завтра разберёмся». Он вспомнил, как на вопрос о самом большом желании едва не ляпнул про Алену, но вовремя съехал на калоши. «Хотя… может, и правильно. Любовь – это вам не 25 тысяч рублей. Её в конверт не положишь».
Метель усиливалась, завывая в подворотнях, как лифтовой, оставшийся без работы. Василий, однако, не спешил. Ему нравилось, как снег скрипел под калошами, словно делился секретами: «Ты думаешь, твои следы исчезнут? Ничего подобного. Утром их заметёт, но они всё равно были. Главное – оставить их, а не то, в чём ты обут».
У подъезда он остановился,