вселенская ирония, как старый тролль, ждала его за углом. У выхода из парка шла пара стариков – дама в шляпке с вуалью и мужчина в костюме-тройке, с тростью. Их вид кричал: «Мы интеллигенты из 60-х, мы читали Бродского и пили коньяк вполголоса».
– Сам ты *** [слово], Петрович! – парировала старушка. – Твои *** [слово] носки я второй месяц из-под дивана выковыриваю!– Машка, – сказал старик бархатным голосом, – ты *** [слово] опять суп пересолила!
Василий замер. Его культурная революция разбилась о берега реальности, как чайник об асфальт.
«Да, календарь, – подумал он, глядя на небо, – ты всё-таки гений. Научил меня, что мат – это как погода в Москве: его не искоренить, можно только носить зонт».
А вечером, сидя с Аленой в кафе, он вдруг осознал, что её духи пахнут не просто ягодами. Это был аромат надежды. Пусть слабой, глупой, смешной – но надежды. Как запах весны в феврале.
Глава 4 День резиновых калош
4 февраля Москва проснулась под аккомпанемент дождя, который лил так, будто небо решило проверить, выдержит ли город второе крещение или нет. За окном Василия улицы превратились в реки, лужи – в озёра, а зонтики прохожих – в хрупкие кораблики, терпящие крушение на волнах асфальта. Василий, глядя на это водное царство, подумал: «здесь нужны резиновые сапоги».
Резиновые сапоги… Вот чего ему не хватало. Василий покосился на свои зимние кроссовки, которые уже начинали "просить кушать". «Промокнут за пять минут, – вздохнул он. – надо было вместо телефона заброды покупать».
Мысль о резиновой обуви неожиданно вызвала в памяти картинку из детства: деревня, бабушка, и пара огромных калош, в которых он, шестилетний Вася, шлёпал по лужам, как утёнок в ластах. Те калоши были цвета грозовой тучи и пахли свежей резиной. «Зачем тебе кроссовки? – говорила бабушка. – В калошах и вода нипочём»
Сейчас, спустя годы, Василий вдруг понял, что бабушка, возможно, была единственными человеком, кто его по-настоящему ценил без всяких условностей.
– Калоши… А я-то всегда думал – Галоши. Может, календарь безграмотный? Или это я?Он подошёл к календарю, который висел на стене с видом полководца, завоевавшего полмира. На листке красовалось: «4 февраля – День рождения резиновых калош». Василий хмыкнул:
– Калоши так калоши. Может, это новый тренд?Разница между «ка» и «га» казалась ему теперь философской проблемой уровня «быть или не быть». Но, вспомнив, что вчера он бегал на четвереньках, а позавчера торговал собачьим кормом, махнул рукой:
Однако сил бороться с мирозданием не было. Василий написал в рабочий чат: «Заболел. Или промок. Не важно», – и плюхнулся обратно в кровать.
Дождь стучал в окно, словно напоминая: «Эй, Вася, ты пропускаешь исторический момент! Весь город тонет, а ты спишь!» Но Василий уже натянул одеяло на голову, решив, что лучший способ пережить День калош – это провести его в стиле медведя в спячке.
Василий только начал погружаться в сон, как вдруг раздался звонок в дверь. Он застонал, натянул