чужим, от чего замирало сердце. Невидимая сила швырнула Эллу спиной на стеллаж. Книги – друзья, утешители – посыпались на неё, как обвинители.
А когда свет померк, оставив после себя пляшущие пятна перед глазами, она увидела его. Посреди хаоса из бумаги и пыли, окутанный легкой золотистой дымкой, стоял мужчина. Высокий, гибкий, облаченный в нечто темное, струящееся, как застывший дым. Волосы – цвета воронова крыла в лунном свете. А глаза… глаза цвета старого золота, жидкого янтаря, смотрели на неё сквозь ресницы такой длины, что это казалось почти неприличным. И во взгляде этом смешались вековая скука, острое, как игла, презрение и бесконечная, как сама пустыня, усталость.
– Что, опять двадцать пять? – его голос был низким, бархатным, с легкой хрипотцой, словно песок пересыпался по шелку. – Можешь звать меня Дэймон. И, судя по этому очаровательному погрому, нам с тобой, дитя, предстоит весьма… увлекательное сотрудничество.
Глава 3: Пыльца вечности и вкус озона
Мир Эллы схлопнулся до размеров пятачка между стеллажами, где золотая пыльца, оставшаяся от вспышки, медленно оседала на рассыпанные томики Диккенса и сестер Бронте. Дэймон. Имя прозвучало в оглушенной тишине, как удар по натянутой струне. Она сидела на полу, окруженная руинами своего упорядоченного мирка, и смотрела на него – на существо, сотканное из магии и сарказма, пахнущее грозой и пылью забытых дорог.
Он окинул её взглядом – медленным, оценивающим, как ювелир разглядывает сомнительный камень. В глубине его янтарных глаз не было и тени удивления. Лишь океан скуки, чуть подернутый рябью брезгливости. Его темные одежды, без единого шва, казалось, были сотканы из самой тени, они струились и переливались при малейшем движении. Черты лица – резкие, почти хищные – были совершенны той пугающей, нечеловеческой красотой, от которой перехватывало дыхание.
– Дитя? – Элла услышала свой голос, тонкий и чужой. Шок отступал, обнажая нервы, натянутые до предела. – Мне двадцать шесть лет.
Уголок его губ, очерченных так четко, словно их рисовал великий мастер, едва заметно дрогнул. Насмешка просочилась в золотые глаза.
– О, прошу прощения за мою многовековую неточность. Целых двадцать шесть кругов вокруг вашего желтого солнца ты копила жизненный опыт, чтобы вызвать нашествие керамических уродцев и разбить антикварную витрину силой собственного испуга? Похвально. Большинство моих… подопечных метили выше. Власть над миром, вечная молодость, воскрешение любимой канарейки… Твои амбиции поразительно… приземленные. Или это просто недостаток воображения?
«Подопечных»? Он знал! Про гномов, про витрину… Значит, он… он часть книги? Её порождение? Её страж?
– Ты… ты джинн? – выдохнула Элла, пытаясь подняться. Колени дрожали.
– Какая проницательность! – Дэймон картинно хлопнул в ладоши, звук получился сухим и резким. Золотистая дымка вокруг него колыхнулась. – Прямо в яблочко. Я – мелкий шрифт под звездочкой. Подарок в нагрузку к основному