– так всё достовернее будет. Ну, бывай, – стиснул её в объятиях – и исчез.
Алина с облегчением опустилась в кресло. Андрей Петрович всегда заставлял её одним только своим присутствием напрягаться, контролировать каждый шаг и жест. И в то же время – это всё очень успокаивало: он брал на себя ответственность за всех, кто ему доверялся.
Глаза закрывались… Вот уже которую ночь она, проснувшись от коротких, но таких ярких снов, больше не ложилась. Работала или ездила кататься. Они с водителем чередовались за рулём, объехав за неделю ночных вылазок большинство пригородных посёлков. Далеко не уезжали. Но если водитель и охрана, сменившись утром, могли потом отоспаться, то Алина этого себе не позволяла. Слишком много дел был перед предстоящей передачей полного управления компанией в её руки. Да и свадьбой, как ни игнорируй её, приходилось заниматься. Хотя бы в плане общего присмотра и контроля.
Алина прошла в соседнюю комнату, скрытую от посторонних. Здание когда-то проектировал сам дед. И свой кабинет, естественно, сделал под себя, превратив его то ли в бункер, то ли в логово. Помимо собственно кабинета и приёмной, здесь была небольшая полностью оборудованная кухня, ванная и просторная комната, поделенная на спальную зону и зону отдыха. За годы работы в компании Алина создала здесь ещё маленькую библиотеку. Вот и сейчас хотела просто посидеть с книжкой, отвлечься от прошедших встреч, но не получилось.
Когда начальник финансового отдела третий раз позвонил Людмиле с вопросом, подписан ли отчёт по поставкам прошлого месяца, помощница всё же решила побеспокоить Алину Сергеевну. Не найдя её в кабинете, заглянула, естественно, в комнату и облегчённо улыбнулась: Алина крепко спала, расслабившись во сне совершенно. Ушло хмурое и отчаянное выражение последних недель, черты лица смягчились. Людмила, имея в дочерях почти ровесницу своей начальницы, относилась к ней невольно по-матерински. Конечно, не проявляя этого чувства открыто. Она одна из очень немногих знала, что заявление в ЗАГС было подано Алиной и Алексеем, сопровождала девушку на опознание и на место аварии, помогала организовать похороны. Поэтому осторожно сняла с ног спящей туфли, укрыла пледом, убрала из рук книгу. А, выйдя в приёмную, сердито и веско сказала нервничавшему финансисту:
– Алина Сергеевна, просила не беспокоить. У неё важные переговоры по скайпу с китайцами. Перезвоните мне через два часа, скажу, подписаны ли бумаги.
Полтора часа глубокого сна! Роскошь, которая так долго не была доступна. Алина чувствовала себя отдохнувшей и посвежевшей. Не желая с ходу вникать работу, сама приготовила себе кофе, присела за стол и, вдыхая аромат, вспоминала разговор с Андреем Петровичем. Что-то важное было в нём, что-то, что ускользало от неё. “Тебе пора взрослеть по-настоящему, Алиша, – всплыли его слова, сказанные непривычно мягким тоном. – Эмоции – непозволительная роскошь для руководителя твоего уровня. Пока будешь им поддаваться, будешь в проигрышном положении. Даже с отцом. Даже с памятью. Даже с фиктивным мужем. Если бы согласилась с тем, кого в мужья предлагал отец, если бы не боролась