глаза потемнели, став почти чёрными.
– Там была… особая система воспитания. За слёзы – «карцер» на сутки. За крик – ремень по голой спине. За попытку подружиться – ледяной душ посреди зимы. – Его голос дрогнул. – Приходилось выживать.
Он замолчал, глядя в окно, будто там, среди городского шума, скрывались призраки прошлого.
– Мы были всего лишь детьми… ранимыми, беспомощными. Но там не было места слабости. Там выживали только те, кто научился не чувствовать. – Эми почувствовала, как в груди что-то болезненно сжалось. – Я научился не чувствовать. Так было проще. – Его пальцы сжались в кулаки. – Это стало моим стимулом жить.
Она невольно потянулась к его руке, но в последний момент одёрнула себя, сжав кулаки на коленях.
– А потом, – он продолжил, – в четырнадцать я познакомился с парнем. У него было тревожное расстройство, сложности с адаптацией… Его перевели в нашу группу. Он был невероятно талантливым, мы очень подружились, он доверял мне. – Губы Адама искривились, как будто даже сейчас, спустя столько лет, он пытался скрыть дрожь в голосе. – Слабак. – Он произнёс это слово с горькой усмешкой, но в его глазах читалось что-то другое: боль, вина, сожаление. Потому что он не смог помочь другу. —Он плакал по ночам, твердил, что не выдерживает. Через год его нашли в душе с перерезанными венами. – Адам закрыл глаза. – Я не знал, что он решится на это…
Адам откинулся на спинку кресла, его взгляд стал пустым, направленным куда-то вдаль.
– Тогда я понял – нужно карабкаться наверх. Поступил в колледж, выучился на программиста, в 26 создал первую блокчейн-платформу. – По спине Эми пробежали мурашки. – Этот проект, – Адам указал на папку с логотипом фонда, – для тех, кому не придётся становиться сильными, как я. – Его голос неожиданно смягчился, в нём появились нотки чего-то тёплого, почти отцовского. – Я хочу защитить их. Хочу создавать лучшие условия.
Он развернул документы – схемы, графики, 3D-модели реабилитационных центров.
– Это брошенные дети с аутизмом, тревожными расстройствами, те, кто не вписывается в систему… Им не нужны крики и наказания. Им нужна поддержка, адаптация, специалисты. – Он ткнул пальцем в экран планшета, и перед Эми развернулся целый мир: интерактивные комнаты, виртуальные тренажёры, программы арт-терапии.
– Мы разрабатываем интерактивные приложения, VR-программы, онлайн-платформы. Шанс на нормальную жизнь. Без боли. – Его взгляд стал пронзительным, в нём читалась не просто решимость, а какая-то почти фанатичная преданность этой идее. – Для меня это важно. Потому что я знаю, каково это – чувствовать себя ненужным. Знаю, каково это – бояться каждого дня. И если я могу что-то изменить… то должен это сделать.
Внезапно он процитировал, глядя ей прямо в глаза:
– "Не суди книгу по обложке. Под грубой кожурой часто скрывается сладкий плод."
Эми ахнула:
– Это… «Грозовой перевал»!
Он увидел в её глазах удивление – и не просто удивление, а что-то большее. Как будто перед ней только что разобрали