во вверенном ему подразделении беспрекословное соблюдение воинской дисциплины, быстро навести в казарме уставной порядок и руководить повседневной жизнью батареи, забрав при этом львиную долю работы самих офицеров. С виду бойкий, исполнительный, постоянно заглядывающий в рот своему прямому начальнику, может быть, и не всегда достаточно сообразительный сержант просто идеально подходил на эту роль. Чем меньше думаешь, тем легче исполнить любой приказ…
Случайно проходя мимо и услышав, скорее всего, программную речь Вани Шустрика о том, как он представляет себе ожидающие их порядки, Рэм заметил, что такими откровенно солдафонскими методами совершенно невозможно и просто нельзя воспитывать будущих офицеров. Как-никак, а все они находятся-то не в сержантской учебке, а в высшем училище. И высказал вполне логичное соображение о том, что такое руководство не сможет долго продержаться. Сержант промолчал, но запомнил.
Шесть часов тяжелых занятий до обеда, еще четыре после, частые дополнительные и порой ничем не объяснимые тренировки, постоянно и почему-то обязательно захватывающие личное время, изматывали. Месяц такого курса молодого бойца смогли выдержать не все, и кое-кто снова ушел на «гражданку». Даже привыкшим к всякого рода тягостям и лишениям воинской службы «кадетам» было временами несколько не по себе. Плюнул на все и ушел выпускник их суворовского училища Ромка Земляков.
– Эх, Рома-Рома… – к горлу подкатился горький комок.
Вскоре Рэм вдруг стал ощущать на себе незаметный со стороны, но постоянно давящий на него незримый пресс. Кто-то, видимо, целенаправленно пытался сломить его волю, сделать послушным исполнителем чужой воли.
Поначалу Рэм совершенно не придал значения тому не очень приятному факту, что ему выпала очередь дежурить на первые же выходные. Когда это же случилось на следующие, насторожился. На третьи – не выдержал и пошел разбираться. Старшина прикинулся валиком и непонимающе разводил руками: «Я не виноват – усё, усё по очереди». Рэм тактично объяснил ему, что, раз у них в батарее четыре взвода, в каждом из которых по три отделения, то он должен заступать в наряд каждые двенадцать дней, а не через семь, как это почему-то получается у старшины на графике. А может быть, у сержанта свои особые отношения с устным счетом? Каждый упорно стоял на своем. Конфликт, медленно перетекая из одного кабинета в другой, дошел до комбата. Рэм спокойно выдержал суровый взгляд командира, глаз в сторону не отвел и одержал свою первую, пусть пока и маленькую, победу. Его на время оставили в покое.
Вероятнее всего, что комбат приказал или посоветовал старшине не трогать неуступчивого «кадета», а поближе к нему присмотреться. Но все равно было очень и очень тяжело. Все ожидали с нетерпением момента, когда начнутся плановые занятия. Думали, что после принятия Присяги станет полегче. И вот, наконец-то, этот для всех долгожданный день настал.